Читать «Миры Филипа Фармера. Т. 22. Пир потаенный. Повелитель деревьев» онлайн - страница 8

Развивая свои предположения дальше, мой дядя пришел к мысли, что именно его брат является знаменитым Джеком Потрошителем. Прежде чем погрузиться в свое безумие, Джек изучал медицину. Но если он и хотел стать врачом, то не потому, что горел желанием лечить больных. Он хотел знать все о человеческом теле, так как загорелся мыслью открыть секрет бессмертия. С этой целью он заставил себя изучить химию и ботанику и преуспел в этом до такой степени, которая и не снилась ни одному доктору от медицины. Впоследствии было высказано предположение, что именно эта одержимость стала причиной его болезни. На самом же деле она была лишь симптомом надвигающегося безумия.

Иронией судьбы можно считать тот факт, что мне, его сыну, удалось открыть секрет того, над чем он безуспешно бился всю жизнь. По крайней мере так я думал вначале, хотя потом мне пришлось изменить свое мнение.

Если бы мои мать и дядя не последовали за моим отцом в Африку, я не стал бы бессмертным (или, если быть точным, я не наслаждался бы бесконечно продленной юностью). Во всяком случае, когда-то я думал именно так.

Я бессмертен в том смысле, что мое тело перестало стариться и я теперь всегда буду выглядеть как тридцатидвухлетний мужчина. Однако несчастный случай, убийство или самоубийство вполне могут подвергнуть мое тело разложению, как это обычно случается с остальными людьми, прежде чем они отпразднуют свой сотый день рождения.

Из этого фатального списка я исключаю болезнь, как таковую. Эликсир, который даровал мне жизненный потенциал в тридцать тысяч лет или даже больше, полностью защитил меня от любой болезни. Это, правда, не объясняет моего очевидного иммунитета ко всем известным болезням тропической зоны Африки, который защищал меня в течение более чем тридцати лет.

В своем дневнике, написанном по-французски и весьма элегантным слогом (который позволяет сравнить его с Расином, но в прозе), мой дядя поведал о трагическом событии, случившемся с ними темной туманной ночью 21 марта 1888 года. Проблуждав несколько часов в тумане в поисках своего сбежавшего брата, он, казалось, заметил наконец его удаляющийся силуэт, выскочил из экипажа и с криком бросился вдогонку. Моя мать осталась сидеть в экипаже, дрожа от холода и страха, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь серую сетку мелкого холодного дождя. На некотором расстояний от нее тускло светил в тумане уличный газовый фонарь. Она осталась одна. Ее муж не захотел затруднять себя присутствием кучера, опасаясь, как бы тот не заявил в полицию о необычных событиях той ночи.