Читать «Год багульника. Осенняя луна» онлайн - страница 55

«Любишь ли?» — спрашивал этот синий взгляд, «Люблю, люблю!» — страстно отвечали темные глаза солнечного эльфа. Сколько лет потом преследовал Кравоя этот говорящий взор, сколько раз готовы были сорваться с уст несказанные слова! Но тогда… Повернувшись к Моав, он коснулся пальцами еще по-детски пухлых губ, нерешительно пощупал упавшую на лицо белую прядь, затем положил руку на затылок эльфы, погрузив концы пальцев в мягкие волосы — и как он раньше не замечал этого сладкого пьянящего запаха! Тонкое девичье тело доверчиво потянулось к нему, мягкие губы раскрылись для поцелуя. Горячая рука Кравоя скользнула под холодный шелк сорочки, осторожно легла на тонкую спину, он привстал на локте и прижался к маленькой велларе, готовый разрушить последнюю преграду, разделяющую их. Навеки привязать ее к себе, только к себе, заточить в свою любовь, как в крепость…

Их лица были совсем близко — всего один вздох, один удар сердца еще разделял их губы. Но сердце Кравоя замерло в нерешительности — чистота юной эльфы, закованной в свою невинность, как в стальную броню, останавливала его, подобно невидимой стене. Его рука застыла на спине Моав — затаив дыхание, он не смел более коснуться ее тела, ставшего вдруг священным и неприступным. Молящие глаза эльфы горели, требуя его нежности, несбывшиеся поцелуи таяли на приоткрытых губах, но Кравой чувствовал, что время ее любви еще не наступило. Знал, что пройдет еще несколько зим, прежде чем сердце маленькой эллари окончательно раскроется для кейны, а тело — для жарких мужских ласк… Он отнял руку и тихо лег рядом с ней, рассматривая эту новую Моав, тайную и страстную, замкнутую в своем целомудрии до назначенного часа, и лежал так до самого рассвета, а она смотрела на него…

Тогда Кравой и представить себе не мог, что не его губы сорвут первые стоны расцветшего тела Моав, чужие руки сомнут ее в объятьях, чужое сердце камнем упадет на ее нежную грудь! И вот теперь невидимая стена снова стояла между ним и его любовью, но это была не чарующая невинность девичьего тела, а чья-то нахальная тень, отобравшая сердце его Йонсаволь, заставившая Кравоя замолчать. И он молчал, всеми силами пытаясь скрыть, что не послушался мудрого совета Лагда, что любит ее по-прежнему! Ее, чужую кейнару, запретную и недосягаемую, а оттого еще более желанную…

Скоро дрова догорели, солнечный эльф отвернулся от того места, где недавно пылал костер, и заснул. В эту ночь ему ничего не снилось.

* * *

Когда Моав открыла глаза, Кравой был полностью одет и собран. Он стоял возле кострища, сложив руки на груди, весь его вид красноречиво говорил о хорошем настроении и прекрасном самочувствии.