Читать «Антология современной швейцарской драматургии» онлайн - страница 28

ГЕРМАН. Значит, наркотиков не принимаешь.

ЭРИКА. Нет.

ГЕРМАН. И никогда не принимала.

ЭРИКА. Послушайте.

ГЕРМАН. И никогда не принимала.

ЭРИКА. Вас это не касается.

ГЕРМАН. Вот теперь все ясно. Ложь на лжи сидит и ложью погоняет. А правда тебе глаза колет.

* * *

КРАМЕР (кричит из автобуса). ГЕРМАН. ГЕРМАН. РАСКАЛЕННЫЙ ПРОВОД РЕЖЕТ МОЙ МОЗГ ТОЛСТЫМИ ЛОМТЯМИ. МОИ НОГИ В ВЕДРЕ С КИСЛОТОЙ, Я ЧУВСТВУЮ КАЖДУЮ КОСТОЧКУ, это НЕХОРОШО. ЭТО НЕ ХОРОШО. КТО-ТО ПРОТАСКИВАЕТ МНЕ ПЕЧЕНЬ СКВОЗЬ ЗУБЫ. ВОДИТЕЛЬ МОЙ, КАК ТЫ МНЕ МИЛ, МОЙ ВОДИТЕЛЬ. Я ЦЕЛИКОМ ПОЛАГАЮСЬ НА ТЕБЯ. С КАЖДЫМ СВОИМ УДАРОМ МОЕ СЕРДЦЕ ЖАЖДЕТ ТВОЕЙ БЛИЗОСТИ. Я ИЗВОЖУ СЕБЯ ТОСКОЙ ПО ТЕБЕ. КОГДА ЖЕ, ВОДИТЕЛЬ МОЙ, МЫ СНОВА ТРОНЕМСЯ В ПУТЬ.

ГЕРМАН. СИЮ ЖЕ СЕКУНДУ, ГОСПОДИН КРАМЕР, СИЮ ЖЕ СЕКУНДУ.

КРАМЕР. ЭТО ПРЕКРАСНО, ПРЕКРАСНО.

ГЕРМАН. Господин Крамер был владельцем магазина мужского готового платья в центре города, выглядел всегда элегантно, накрахмаленная сорочка, туфли из кожи барашка, брюки из тонкой шерсти, гладко выбрит. В юности был чемпионом страны по плаванию. В общем, был ладно скроен и крепко сшит. А теперь. Теперь потеет собственной мочой, потому как все органы разъедены. Никакой надежды, Эрика, никакой.

ЭРИКА. Надежда есть всегда.

ГЕРМАН. Ты так считаешь. И как же ее обрести.

ЭРИКА. Слушая весть любви.

ГЕРМАН. Весть любви. Я о ней что-нибудь знаю.

ЭРИКА. Нам надо завидовать господину Крамеру. Господь испытывает его, подвергает проверке. Если он впустит Христа в свое сердце, то обязательно возликует.

ГЕРМАН. Возликует.

ЭРИКА. Тысячи мощных потоков крови пройдут сквозь его голову и смоют все клоаки мерзости. И он возликует, как жаворонок в весеннем небе.

ГЕРМАН. И это сработает.

ЭРИКА. Человек подобен губке.

ГЕРМАН. Да или нет.

ЭРИКА. Сработает.

ГЕРМАН. А если я тоже захочу.

ЭРИКА. Чего.

ГЕРМАН. Если я тоже захочу ликовать, как жаворонок весной.

ЭРИКА. Открой свое сердце Богу, и тогда для тебя не будет ничего невозможного.

ГЕРМАН. И земной юдоли придет конец.

ЭРИКА. Ну конечно, придет.

ГЕРМАН (кричит). Жасмин. Жасмин. Выйди-ка ненадолго. (Эрике.) Даю тебе десять минут. Если сделаешь так, что господин Крамер возликует, то я повезу тебя в Ченстохову. Тут же заведу мотор. Если не сделаешь, я тебя урою.

ЭРИКА. Господин Крамер должен встать на колени, склонить голову на грудь и покаяться в своих грехах. Сердце его станет еще одним приютом Господа, и он возликует.

Жасмин выходит из автобуса.

ГЕРМАН. Девушка знает трюк, которым она заставит господина Крамера ликовать. И нас всех тоже.

ЖАСМИН. Я не хочу ликовать.

ГЕРМАН. Жасмин, давай начистоту. Мы же страдаем. Мы — горемыки, это ж очевидно. Взгляни на нас. Как мы тут стоим. Ты. И я. Живется нам плохо, Жасмин, ты должна это признать. Когда ты последний раз улыбалась.

ЖАСМИН. Вот только что улыбалась.

ГЕРМАН. Да, когда я укладывал чемоданы в багажник и защемил палец. Ты улыбнулась из злорадства. Я видел, как трудно было твоему лицу улыбнуться. Твои мышцы, Жасмин, разучились улыбаться, а у глаз тусклый взгляд. Меня не проведешь.

ЖАСМИН. Герман.

ГЕРМАН. Не обманывай меня, Жасмин. (Эрике.) Говори, начинай свой трюк.