Читать «Пролог (сборник)» онлайн - страница 110

Особый день надвигался. Он ждал этого дня двенадцать лет, и еще два года он боялся его наступления. Но день похож на солнце, ему все равно, он неотвратим, как зима, он приближался и приближался, вселяя беспокойство, присылая кошмары, лишая сна и радости.

И день пришел, что было правдой, коей надо смотреть в глаза. Многое предвещало его. Знаки, являвшиеся ему в последнее время то тут, то там, везде и неожиданно. Пугающие знаки, невнятные, но, без сомнения, сулящие беду и несчастье. От которых нельзя отвернуться.

Он хорошо помнил первый знак, показавшийся ему два года назад, за неделю до весеннего Праздника, когда с отрядом гвардейцев он объезжал свою землю от самых глубоких истоков до самого широкого устья Великой Реки. Он помнил также и то странное расстройство, овладевшее им за некоторое время до этой поездки, и мысли, те, что раньше никогда не приходили ему в голову, а тогда, в пути, набросились, точно злые лесные пчелы, набросились и не давали ни увлечься делами, ни забыться весельем, не давали напиться вином и насытиться благосклонностью красавиц, тех, что охотно стекались к нему со всех сторон обозримой земли, тех, кто верил, что дети, зачатые от Великого в дни Праздника, живут в счастье.

Он не слушал доклады алчных волостителей и не раздавал милостыню хитрым нищим, огромные толпы, собиравшиеся вдоль улиц селений для того, чтобы прикоснуться к нему хоть кончиком пальца, не вызывали привычного трепета в сердце и холодка в кишках, молитва, обычно возносимая им неправдоподобно усердно и сплетаемая из сотен налитых тайных смыслом святых слов, текла вяло и без души, как невнятное бормотание полусумасшедших заклинателей духов.

Беспокойство его было назойливо, как пальмовая липучка, беспокойство расшатывало вселенную и отравляло окружающий воздух, Великий не понимал его природу, но он догадывался, почему беспокойство нашло именно его. И он не стал бороться с этим чувством. После того как он увидел первый знак, он почувствовал, что это уже навсегда.

То селение ничем не отличалось от сотен других, встреченных им на его дорогах. Небольшая деревенька на западном склоне горы без названия, они даже не остановились в ней, нечего было в ней останавливаться. Великий, окруженный воинами в медной броне и рабами, несущими паланкин, проплывал над соломенными крышами таких же соломенных хижин, над вереницей почтительно вытянутых лиц и частоколом протянутых рук с черными ладонями, иногда бросал им монетки и смотрел, как люди дерутся за них; семенящий рядом староста, человек, не достающий до плеча ни одному из его рабов, лепетал что-то про урожай, про величие Великого и его предков, про неустойчивость ветров в этой местности, а потом стал выпрашивать деньги на прорытие канала. Великий кинул ему изумруд, и староста отработанным движением площадного попрошайки спрятал его за щеку. Великий кивнул рабу с пергаментом, и тот записал, что через год надо проверить, имеется ли канал в наличии. Староста, конечно, канал не пророет, и его придется повесить…