Читать «Мама тебя любит, а ты её бесишь! (сборник)» онлайн - страница 149

– Что ж, за всю войну так никого и не полюбила? Из стольких-то мужиков? – усомнилась мама.

– Ой, Кать, мне этой любви до войны хватило! Я ж из-за своей любви отца потеряла. В парке Горького познакомилась с военным. Мне шестнадцать. Ему двадцать два. Лейтенант НКВД оказался. Отец как узнал! «Прекращай с ним встречаться, и всё тут!» А он уж так ухаживал. А я уж так влюблена была. Порвала, можно сказать, по-живому. А парень, видно, понял – почему. Затаил. Ну, и… через три месяца отца как врага народа… У меня на любовь после этого аллергия была. Так и вторая любовь у меня из-за отца же не получилась.

– На фронте?

– На фронте.

– А он кто был?

– Большой начальник. Командующий армией. Фамилию не скажу.

– А как, как познакомились?

– Да заняли мы одну деревню. С правого фланга под горкой в низинке ещё бой шёл, а мы уже свою задачу, считай, выполнили, штаб в избе разместили, я вышла местность осмотреть. Красиво, девки! За деревней – поле, всё в цветах, за полем – река. Я пошла цветы собирать. Вспомнила, как мы с мамой в детстве на даче ходили… Углубилась. И тут на дороге машина тормозит. Генерал с шофёром выскакивают. «Стой! Не шевелись!» Я встала как вкопанная. «Не бросай цветы!.. Видишь – проводки из земли торчат? Это мины. Ты на минном поле. Давай аккуратненько обратно». Я эти проводки-то видела. Ну, перешагивала, и всё. И шла себе. Когда не знала. А как он сказал – стою, пошевелиться не могу. Ноги – чугунные – к земле приросли. «Давай, девочка, не бойся. Только внимательно. Перешагивай. Всё получится. Иди». Так он это сказал уверенно, что я послушалась, пошла. Надёжность в нём какую-то почувствовала. Мол, если говорит, что всё получится, – значит, так оно и будет. И смотрю на него, а он орёт: «Не на меня! Под ноги! Под ноги!» В общем, как-то вышла, стою перед ним, похохатываю истерически… Он к шофёру обернулся: «Лёша, – говорит, – дай девочке спирту. Считай, второй раз человек родился – надо отметить». Парень достал из машины фляжку, протянул мне, я глотнула – как умела. А не умела вовсе. «Не умею», – говорю. «А больше, – говорит, – и не надо. Как звать-то?» – «Рая… Ой… Рядовой Иванова!» – «Понятно, Рая. Как же тебя угораздило?» – «Хотела букет в штабе поставить… Праздник всё-таки! Вышибли мы их!» – «Мы… – усмехнулся. – Садись в машину – подвезу». Ну, вот так. Потом как-то ночью он приехал. Они с нашим командиром до утра аж просовещались, а под утро он часа на полтора заснул. Тут же в штабе, на топчане. Я его будить пришла – как велел: «Товарищ командующий, разрешите обратиться… Вы велели вас через полтора часа разбудить. Уже прошло». – «А‑а… Рядовой Иванова», – узнал. Я удивилась: «Вы помните?» А он вдруг говорит: «Такие глазищи разве забудешь?» И смотрит, и смеётся. Он силу-то свою мужскую хорошо понимал. Я покраснела, на другое перевела: «Мы с девчонками вам оладий напекли. Завтракать накрывать?» Он помягчел вдруг совсем: «Слово какое-то домашнее, ностальгическое – накрывать… Нет, девушка Рая. Некогда мне завтракать. Поеду я. Лёша встал?» – «Давно». – «За оладьи – спасибо. С собой их мне заверни». Уходя, оглянулся ещё в дверях и сказал: «Буду тебя вспоминать». И всё. Так он мне нравился, девочки. Фамилию его услышу – сердце падает. Прямо клавиши в машинке путала… Задумчивая вся стала. Даже обстрелов уже не так боялась. Нас обстреливают – а мне есть о чём думать…