Читать «Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна» онлайн - страница 130

Триумф заговорщика

За 112 дней после смерти Сталина все члены Политбюро, напуганные инициативами Берии (подробнее мы будем говорить о них в главе «Десталинизация: реформы Берии»), осознали, что грядут кардинальные изменения коммунистической системы. Объединившись против реформатора, они примкнули к Бруту и, набросившись стаей, его уничтожили. Но процесс десталинизации уже был запущен. Он шёл уже не так быстро, но продолжался: за 112 дней Берия успел сделать многое.

Восстания политзаключённых, жестоко подавленные, заставили Хрущёва начать послабления лагерного режима. Он не спешил распахнуть ворота лагерей, боясь встретиться с теми, кого самолично когда-то послал на смерть. Но и бездействовать было уже нельзя. В Норильск после подавления восстания приехала комиссия из Москвы, которая неторопливо (таково было указание Хрущёва) начала пересмотр дел. Лишь после ХХ съезда Норильск перешёл на вольнонаёмную рабочую силу.

Время работало против Хрущёва. Миллион 200 тысяч заключённых были освобождены Берией, который также успел гласно реабилитировать кремлёвских врачей и приостановить публичную компанию государственного антисемитизма. Повернуть время вспять Хрущёв не мог. Пытаясь дискредитировать Берию, КГБ распустил слух, что тот выпустил из тюрьмы уголовников, спровоцировавших рост преступности, что стало оправданием приостановки реабилитаций. Ложь оказалась живучей — таково её свойство. «Грязная Ложь чистокровную лошадь украла / И ускакала на длинных и тонких ногах» — её отголоски вошли в сценарий художественного фильма «Холодное лето пятьдесят третьего…».

Хрущёв нашёл спасительный выход: он обвинил в политических репрессиях мертвецов Сталина, Ежова, Берию, а для себя, надеясь на снисхождение, сочинил оправдание: «Мы не были достаточно информированы и истинное положение дел не знали». Этот тезис с радостью подхватили его подельники, ведь им тоже надо было оправдываться перед потомками. Микоян забормотал:

«Теперь на многие вопросы я имею другой взгляд, потому что в то время очень много фактов, документов, которые освещали деятельность Сталина, мы не знали. Подлинные документы о фактах репрессий нам не рассылались <…> Я и многие другие не имели полного представления о незаконных арестах. Конечно, многим фактам мы не верили и считали людей, замешанных в этих делах, жертвами мнительности Сталина. Это касается тех, кого мы лично хорошо знали. А в отношении тех, кого мы плохо знали, да нам ещё представляли убедительные документы об их враждебной деятельности, мы верили».

Слух об открытой оппозиции Сталину запущен был Хрущёвым в 1956 году. Ретранслятором его выступил Эренбург. У Хрущёва после ХХ съезда сложилась особая ситуация. Глава государства, пачками подписывавший смертные приговоры, в отличие от бывших коллег, отправленных им в отставку и давших обет молчания, начав ездить по заграницам, не мог уклоняться от вопросов западных журналистов и государственных деятелей. Он неуклюже оправдывался: «Мы ничего не ведали», клеймил Сталина и коварного Берию, якобы всем заправлявшего. Поэтому и разрешил публикацию повести Солженицына.