Читать «Бульвар Ностальгия» онлайн - страница 113
Владимир Савич
подмостки, гармонически совпало с требовательной трелью будильника. Le jour
X arrive
Занавес был поднят, и сюжетная линия, разворачиваясь причудливой спиралью,
увлекла главного героя (то есть меня) в вихрь быстро меняющихся сцен,
неприхотливых монологов и затейливых диалогов. Хотя трудно сказать, кто был
в этой пьесе главным, кто второстепенным, а кто и просто случайным
прохожим. Да и ставилась ли она вообще, а не была ли нагромождением
хаотических недоразумений?
Как бы там ни было, но события того дня с самого дебюта развивались весьма
необычно.
Сразу же после того как la cloche a sonne au premier cours (прозвенел звонок – в
моем случае это был урок французского), озаренную тишину раннего утра
потряс сигнал пожарной тревоги. Взволнованные учителя в срочном порядке
вытолкали на школьный двор радостных школьников. По утвержденному
свыше плану эвакуации мой 9 «Б» развернулся у массивных школьных ворот.
Вскоре на дворе воцарились веселье и шум. Кто-то курил, бросая бычки в
колодцы подвальных окон, откуда стелился желтый вонючий дым тлевшей, как
неудачный любовный роман, стекловаты. Кто-то спорил, на какое время
закроют школу, а кто-то попросту зевал, лежа на свежевыкрашенном молодой
травой периметре школьного газона. Распластавшиеся по земле тени еще не
защищенных листвой веток нещадно топтала наша классная – учительница
французского языка.
– Мes amis, mes amis, – кричала Анна Самуиловна, пытаясь сорганизовать 9»Б» в
управляемую массу. Des efforts vaine – усилия её были тщетны. Минут через
тридцать, расколовшись на «пролетариев» и «интеллектуалов», класс исчез со
школьного двора. Пролетариев поглотил местный регенераторный завод.
Интеллектуалов пригрели развалины старого польского костела.
У первых росло количество выгруженных вагонов, у вторых – число выученных
гитарных доминатсептаккордов и повествований о перепробованных
одноклассницах. Рассказывали все, стыдливо молчали двое. Вторым был
сектант-пятидесятник, отличник А. Олейник. Первым – господин рассказчик.
Между «классами» растянулась узкая полоска железнодорожной лесопосадки -
«линия», как называли её в народе, ставшая сценическими подмостками, на
которых и была сыграна кульминационная часть далее описанной мной
трагикомедии – этакого «сюрреалистического сна в апрельский день».
Такие «линии» я встречал во множестве не только у нас, но и в разных концах
света. Их назначение, кажется, в том, чтобы ветер не выдувал насыпь и служил
преградой снежным заносам. Не знаю, может быть в дальних от России странах
они и служат своему прямому назначению. У нас же линия испокон веку
(особенно в теплое время года) являлась прибежищем алкашей и
бесквартирных влюбленных….
Вернемся же к событиям «пьесы». Итак, одна часть «труппы» трудилась.
Другая спорила. Совсем как в жизни и театре. Посредником между ними (как
водится) выступал деклассированный элемент – Себастьян Сатановский.
– А Леонтьевна, каб ей, скуля, бэндила: – «Пропащий ён у тебя, Вандочка. Ой,
помяни, кабетка, сгинет за понюшку табака. И казала, як быцым бы в воду
глядела», – так комментировала, играя малорусскими словами, лет через пять