Читать «Серенада на трубе» онлайн - страница 2

Я над городом. Я победила. Выше, я поднимаюсь все выше, и хотелось бы, чтобы кто–нибудь сыграл мне сейчас на трубе.

2

— Барушня, барушень!

Красная как рак Эржи цеплялась за дерево и кричала:

— Барушня!

— Останови меня, Эржи, хватайся за веревки! Она остановила качели, и я уперлась одной ногой в землю. Кружилась голова, и почему–то хотелось идти вперед. И еще — будто где–то у меня внутри между ребрами позвякивали маленькие качели.

— Ты что?

Она плакала.

— Барушня, что вы наделали?! У вас нужно табак? Барин сказал — приготовить чемоданы. Зачем, куда вы поедете?

— Уезжаю, Эржи, поеду к маме-Мутер. Какого черта ты плачешь? Пошли на кухню.

Я спрыгнула с качелей и направилась к дому. Сад был маленький, горстка зелени да еще четыре груши, выросшие в каменных гнездах. И двор был мощенный булыжником, весенние потоки катились по нему, брызгая пеной.

Кухня находилась в первом этаже. Огромное помещение с большой печью «Мюллер и Стамм», на полу — линолеум, а на стенах изречения: «Где хозяйка хороша, муж домой бежит спеша» — или: «Рано утречком вставай, лицо, руки умывай». Эржи жила при кухни там стояли ее кровать и шкаф. Особенно приятно было утром — на дверце шкафа висели самые разные ленты для волос. Можно смотреть на них или думать, о чем твоей душе угодно. На постели лежал большой пуховик, набитый куриным пером, можно было завернуться в него, и сразу тебе приходили в голову самые разные мысли. Там я впервые подумала о Мананином полицейском. Я его прекрасно себе представила — с усами, в фуражке, но только непременно стоя. Никакими силами не могла я вообразить его в лежачем положении, у него был огромный живот, а я почему–то решила, что он должен спать непременно лицом вниз. Но как может пузатый человек спать лицом вниз?! Думала я и о других интересных вещах. Рядом возилась Эржи, и за ней по пятам шли шумы — я любила слушать, как она чистит картошку, как льет молоко из подойника в кувшины, как вынимает бутыли из кладовки и они чокаются — дзинь, дзинь! — бутыли с бульоном и маслом, с компотом из ревеня и вареньем, потому что в этом доме ели в огромных количествах. В кладовках был запас на шесть лет вперед. Повидло засыхало в банках, шербет стекленел навечно и сиропы из шиповника тоже, куски сала давно пахли плесенью, но это никого не тревожило. Не тревожили ни мыши в сараях, ни мухи, ни плесень, ни красные пауки на макаронах, ни прусаки — можно было видеть, как они кишели на кухне в лунные летние ночи, как обжирались и падали. В доме были продукты. На продуктах зиждилось семейное благополучие.