Читать «Романы. Рассказы» онлайн - страница 44

— Потом залезть на дерево и сорвать сочную грушу, — добавил Ашот.

— Когда я вспоминаю груды свежих лепешек, лежащих на подносе, жареное мясо, кислое молоко, просто слюнки текут, — сказал Мушег. — Удивляюсь: почему мы тогда не все съедали? Бывало, встанешь из-за стола, на подносе половина еды осталась. Сестра моя Астхиг все капризничала: «Этого не хочу! Это не буду!» А сейчас бы хоть самых черствых лепешек!

Вдруг раздался оглушительный гром, и вслед за ним что-то с визгом ударилось о скалу. Это был снаряд. На седьмой день осады турки на горах против крепости установили орудия и стали систематически разрушать и без того ветхие ее стены.

Ребята поспешно разбежались по ямам. И здесь людей охватил страх. Мелкие гранитные осколки дождем сыпались в ямы, а при прямом попадании эти ямы превращались в могилы для целых семей.

Иссякали продукты. Кончилась вода: днем и ночью турки обстреливали дорогу, ведущую к колодцам.

Наступил август. От палящего солнца некуда было спрятаться: ни деревьев, ни тени в крепости не было. Короткие ночи не приносили прохлады. Накаленные камни за ночь не успевали остывать. Люди шли к колодцам за водой, хотя дорога туда была усеяна трупами и предательская луна освещала крепость как днем.

Положение осажденных с каждым днем становилось все труднее. Начались голод и болезни. Мазманян выдавал лишь по нескольку вареных бобов на человека. Голодные умирали молча, без жалоб и стонов. Никто не оплакивал близких, хоронили молча.

Взоры истощенных, худых, как скелеты, людей были обращены на север: там наступала русская армия. Но русских все не было. Гугас отправил троих на разведку — узнать, далеко ли они. Ушедшие не вернулись обратно, надежда с каждым днем угасала.

Беда пришла и в яму Гугаса: тяжело заболел маленький Васген. У него была горячка. Лежа на коленях матери, он запекшимися губами шептал: «Пить, мама, пить!» — а воды уже несколько дней не было ни капли.

На третью ночь со дня болезни брата Мурад, лежа на голой земле в углу ямы, дремал. Ему послышались стоны. Проснувшись, он стал рассматривать яму: у стены спала бабушка, рядом с ней, на тряпках, обняв ее шею, лежал Нубар, около него — Аместуи. У самого выхода, скорчившись, спала Заназан. В середине ямы сидела Перуза. У нее на коленях лежал больной ребенок и слабо стонал. Перуза, худая, бледная, в каком-то возбуждении осыпала лицо ребенка поцелуями.

Высоко стоящая, неподвижная луна заливала все вокруг нежным светом. Издали доносились звуки одиночных выстрелов. Это турки обстреливали дорогу к колодцам.

Мурад, окончательно проснувшись, поднял голову и увидел, что по окаменевшему от горя, изможденному лицу матери капля за каплей бегут слезы. Мурад понял: брат умирает.

— Не плачь, мама! Я сейчас сбегаю за водой! — в отчаянии закричал он и выбежал из ямы.

Перебежав в соседнюю яму, он тихонько разбудил Качаза.

— Скорей давай кувшины! Я побегу за водой! Брат умирает! — крикнул он полусонному Качазу.

— Ты что, с ума сошел?

— Давай, тебе говорю, кувшины! Разговаривать некогда! — резко оборвал он Качаза, и тот покорно вынес ему два медных кувшина.