Читать «Романы. Рассказы» онлайн - страница 158
Варткес Арутюнович Тевекелян
— Я готов броситься на первого встречного богача и задушить его! Сидят, мерзавцы, на золотых мешках, а ты тут подыхай с голоду!..
— Чепуха! Ничего ты этим не добьешься: заберут и сошлют на каторгу — вот и все, — мрачно ответил Мурад.
— Где же выход? — спросил Мушег.
— Ты спрашиваешь, где же выход?
Мурад помолчал. На миг перед ним встала сцена гибели любимого учителя. Турецкие бандиты уже навели дула немецких карабинов на учителя. Сколько осталось ему жить — секунда, может быть, самое большее, две-три. Он стоит такой же спокойный, как всегда. И Мураду показалось, что его судьба, и судьба учителя, и все, что произошло в его жизни и жизни всего их городка, всех людей, окружавших его, — это тоже история, но о ней ничего не говорили в школе, и ее он должен понять сам.
Мурад провел рукой по пряди волос, упавшей на лоб, и в упор, серьезно посмотрел на Мушега.
— Ты помнишь последние слова учителя?
Мушег вздрогнул, точно от боли, и, не задумываясь, подтвердил:
— Да, помню!
— Вот в этом и есть, как видно, выход.
— Но мы же боролись.
— Значит, недостаточно, вернее — не так, как нужно.
— Кажется, мы с тобой все перепробовали, — Мушег вспомнил крепость, детский дом, забастовку в Греции. — А где же результат? Снова оказались у разбитого корыта.
— По-моему, выход для всего человечества один: этот путь избрали рабочие и крестьяне России.
— Пока здесь будет так же, как в России, — вздохнул Мушег, — до тех пор мы успеем десять раз подохнуть с голоду.
— Ну что ж, не велика потеря. По мне, например, и плакать некому, — криво усмехнулся Мурад.
Опять наступило молчание.
В этот вечер Мурад заметил исчезновение единственной в доме занавеси, которой они покрывались, а на следующий день утром случайно подслушал разговор старухи с Астхиг.
— Чем же кормить-то своих будешь? — спросила старуха. — Хоть бы ты жалованье вперед попросила, может, и дали бы.
— Ах, тетя Шнорик! Я уж за целый месяц вперед взяла, еще у девушек заняла, больше негде взять. Попробуйте опять продать что-нибудь. — Последние слова Астхиг произнесла почти шепотом.
— Господи, да неужели ты не понимаешь, что ничего не осталось?!
— Ну и жизнь, будь она трижды проклята! — сквозь слезы воскликнула Астхиг.
Она ушла на работу, не позавтракав.
Мурад решил больше не возвращаться в дом Астхиг. Перед тем как совсем уйти, он написал письмо Качазу и оставил на столе записку Астхиг.
Часа два он толкался на базаре в надежде заработать на кусок хлеба. Он предлагал хозяйкам отнести им домой корзинки с покупками, как это делал когда-то в городах Малой Азии, в Сивасе и Кайсери, — но тогда он был подростком и женщины часто и охотно ему разрешали это, а сейчас, взглянув на взрослого человека с небритым лицом, с опаской отворачивались от него. Только какой-то крестьянин, поймав голодный взгляд Мурада, протянул кусок лепешки. Мурад нерешительно взял лепешку и пошел с базара.
Голод… Мурад был голодным уже давно. То, что он пережил сейчас, было страшнее голода. Это было бессилие сильного, крепкого человека. Он искал работы — ее не было; он голодал — но в карманах были одни дырки; он шел к людям — но люди отворачивались от него или только подавали милостыню; он хотел жить — ему говорили, что он не имеет на это права.