Читать «За закрытыми ставнями» онлайн - страница 21

Так думала больная, скорбно глядя на своего Вадю, который, сидя за придвинутым к кушетке больной столом, спустил край бумажного абажура так, чтобы свет не беспокоил слабых глаз матери, и сосредоточенно записывал что- то в тетрадь.

Под столом, на зеленой плюшевой скамеечке, сидел черно–белый кот и смотрел чуть не человеческим взглядом на своего хозяина.

Очень любил его Брандт, лучшие куски отнимал у себя для своего китуся, — ну и кот отвечал ему чисто собачьей привязанностью.

Об отношении к коту Марии Николаевны не стоит и говорить, ведь это Вадин кот, — этим все сказано.

С любовью скользнул ее взгляд и на этого третьего члена семьи — китусю.

Тяжкий вздох прорезал тишину.

— Ты что, мусенька? — встрепенулся Брандт.

— Ничего, деточка, так что–то, о твоей судьбе подумала, да вот еще о том, что худенький ты, бледный…

— Ничего, мамуся, худой я всегда был, а бледный, — вот поправятся немного дела и это пройдет. Только бы вот ты встала. Знаешь ведь, чем ты была и есть для меня. А судьба моя… Я, слава Богу нашел свое призвание, вот скоро кончу роман и у меня предчувствие, что он будет издан и будет пользоваться успехом. Второй уже зреет в мозгу. Обожди, еще богатые опять будем, только теперь тяжело, и сами еле перебиваемся и с бедного отчима последнее тянем.

— Да, родимый, это правда. Не забывай никогда этого, Вадя, и если пошлет тебе Бог успех, — подумай о его старости.

— Ты знаешь, мама, как я ценю его заботы. Если бы не он, я погиб бы окончательно. Ведь мне никто руки помощи не протянул. Да что помощь? Никто даже не спросил ни разу, как я собираюсь устроиться, — горько вырвалось у Брандта.

— Забудь, не думай об этом, мой мальчик. Как–нибудь вытянет нас и один твой отчим, а что ты к нему теплее его родных детей относишься, это я знаю, да и он становится к тебе все ближе и ближе. Женя у нас всегда отщепенкой росла, а Ирина… ведь он обожал эту свою девочку, бывало, явных недостатков ее не хотел видеть. Рина — умница, Рина — глубокая натура, которую ты не умеешь почувствовать, Рина — доброты необыкновенной, у Рины сердце чрезвычайно чуткое, только она скрытная и не умеет подлизываться.

— Да, он очевидно преувеличивал ее качества… не могла же она так измениться. Хотя не нужно забывать ее неудачного замужества, — тут, пожалуй, изменишься. Наша изящная, пикантная Ринуся — и старый, лысый, брюзгливый муж.

— Да, наружностью он не блещет.

— А внутренние качества — разве лучше?.. глуп, криклив, сварлив, напыщен, как индюк. А это его преклонение перед чинами и титулами. Помнишь комическую сцену встречи княгини У. за калиткой сада и его подобострастносогбенную фигуру, когда он благоговейно вел ее под руку, — расхохотался Брандт.

Искренне вторила ему и Марья Николаевна.

— Жаль только, что он и Ринусю нашу испортил, заразил своей фанаберией.

— А я думаю, мама, что с нее это скоро соскочит, как только хватит его когда–нибудь кондрашка. Ведь когда он орет, весь кровью наливается, а орет он, — по поводу и без повода, — с утра и до позднего вечера. Ирина же наша и всегда была мямля, а тут уж совершенно еле пищит. Сколько раз ты ей говорила: «Крикни ты сама на него хорошенько», а она хоть бы что. А история с нами, — каким внимательным был, пока мы могли вот–вот разбогатеть, а разлетелась эта надежда, — каким грубым хамом оказался.