Читать «Собачья сага» онлайн - страница 4

Грудная клетка собаки периодически резко вздымалась, а когда оседала, струйки крови, терявшиеся в рыжей шерсти, начинали бить темными фонтанчиками. Морщинистая шероховатая морда Вени сопела над ухом Павла, изредка брызгая слюнями от лопнувших под брылями пузырей.

Павел чувствовал собачий запах. Обыкновенный, который был у всех его четвероногих друзей. Маленьких и больших. Не только взрослых, но и щенков, с которыми пришлось расстаться. Тех, кого обожал всей душой, и тех, кого оплакивал, потеряв недолюбленными. Этот запах роднил всех животных, собирая в единое целое, разбитое годами в тянущуюся живую очередность. Сейчас Павел сумел снова почувствовать каждого из всей этой огромной собачьей стаи, которую время, словно опытный ямщик, запрягло цугом.

Ему всегда казалось, что намокшая собачья шерсть пахнет палой влажной листвой, обнаженной после сошедшего снега. И вот теперь, вдыхая этот запах, закрыв глаза, он чувствовал, что в большом мохнатом теле обнимает всех своих четвероногих, которых никогда не забудет. Тех, что вошли в его судьбу и оплели ее коротенькими, но яркими ленточками своего недолгого жизненного пути, наполнив неизгладимым чувством самопожертвования, бескорыстной любовью и преданностью, навсегда соединившись в его человеческой памяти.

Он жалел, что не выстрелил Вене под ухо, как учили на службе: упершись дулом в верхний хрящик челюсти, нажать на курок. Но Павел чувствовал в этом движении скрытую подлость, предательство по отношению к своему псу. Словно он, потянувшись для ласки, обманет верного друга и нанесет удар исподтишка, когда пес не ждет, а потом получит смертельную рану от протянутой руки, пользующейся безмерным доверием. Павлу казалось, что собака должна видеть направленную на нее угрозу.

Но теперь разряженный наградной пистолет бесполезно лежал рядом в грязи. Выпущенные из него пули не смогли подарить быструю смерть, избавить животное от мучений.

«И зачем я выкопал эту чертову яму», — думал Павел, глядя на чернеющую недалеко гору свежевырытой земли, заслоняемую серебристыми, словно заиндевелыми листьями лоха, — «Могила там, а мы умираем здесь».

Снизу ему казалось, что тянущиеся вверх, черные на фоне темно-серого неба стволы кустарника и ветвистых деревьев похожи на корни, растущие из земли. А буйная зеленая листва устремилась к солнечному свету и теплу где-то внизу, за гранью, на которой они сейчас лежали вдвоем. И та тишина, возникающая между редкими всполохами ветра, периодическое отсутствие каких-либо звуков или движений только подтверждали, что они с Веней находятся уже за чертой жизненного пространства, где уже невозможно о чем-то мечтать. Но воспоминания еще продолжали стучаться в сердце, не в силах нарушить границу реальности.