Читать «Повседневная жизнь старообрядцев» онлайн - страница 2

Как показывает многотысячелетний опыт человечества, жизнь цивилизации невозможна без преемственности традиций, без связи со своей корневой системой, складывавшейся на протяжении многих веков. Поэтому непростительно, просто самоубийственно не знать духовно-нравственных истоков собственной цивилизации, а значит, и её скрытых возможностей, повторять вдалбливаемые в сознание нашими недругами стереотипы о русской лени, природной тупости и врождённом рабстве русского народа.

Такое сложное религиозное и социально-культурное движение, как русское старообрядчество, всем своим существованием опровергает подобные мифы, уже около трёх с половиной веков продолжая оставаться не просто значительным явлением, но и весьма влиятельной силой в русской истории. Известный русский писатель П.И. Мельников (Андрей Печерский), всю свою сознательную жизнь состоявший чиновником по делам раскола, по долгу службы преследовавший старообрядцев и разорявший их скиты, на склоне лет написал министру внутренних дел: «Главный оплот будущего России всё-таки вижу в старообрядцах. А восстановление русского духа, самобытной нашей жизни всё-таки произойдёт от образованных старообрядцев…»

Действительно, изучая истоки и последствия раскола Русской Церкви и общества в середине XVII века, начинаешь всё яснее осознавать, что движение старообрядчества явилось закономерной реакцией здорового организма русской цивилизации на попытку отравить его ядовитыми миазмами латинства и никонианства. Церковная реформа патриарха Никона, начавшаяся в 1653 году, в конечном итоге привела к трагическому расколу русского общества на два лагеря: тех, кто вольно или невольно принял новшества, и тех, кто не пожелал их принять. В дальнейшем, в царствование Петра I, религиозный раскол был углублён за счёт раскола культурного, когда, по словам В.П. Рябушинского, «получилось два типа — бородатый мужик и безбородый барин», которые отличались друг от друга не только внешним обликом и одеждой, но, что гораздо важнее, культурой и даже языком. «Начитанный, богатый купец-старообрядец с бородой и в русском длиннополом платье, талантливый промышленник, хозяин для сотен, иногда тысяч человек рабочего люда, и в то же время знаток древнего русского искусства, археолог, собиратель икон, книг, рукописей, разбирающийся в исторических и экономических вопросах, любящий своё дело, но полный и духовных запросов, — такой человек был “мужик”; а мелкий канцелярист, выбритый, в западном камзоле, схвативший кое-какие верхушки образования, в сущности малокультурный, часто взяточник, хотя и по нужде, всех выше себя стоящих втайне критикующий и осуждающий, мужика глубоко презирающий, один из предков грядущего русского интеллигента, — это уже “барин”».