Читать «Мальчики-мальчишки» онлайн - страница 3

– Бе-е-е, – поздоровалась со мной новая Ася тоненьким голосом.

– Ну, Анна Иванна, хорошо всё то, что хорошо заканчивается, – разделила я её радость.

– Я только вот чего боюсь, – зашептала она, а козочка навострила на её слова уши. – Что если вдруг Трубачёв с меня долг потребует? От него ведь чего угодно можно ждать: такие вещи про него рассказывают…

– Да чего он будет с вас требовать? Что вы думаете, для него это такая уж большая сумма?

– Вот и он мне так сказал. И смеялся всё, говорил: дело удачное провернул… Ну, ладно, Наташа, пойду, а то Ася, наверно, уже есть хочет.

– Ме-е-е, – подтвердила предположение Анны Ивановны коза Ася.

На том мы и разошлись в разные стороны. Когда я уже подходила к своему дому, то встретила Толика Колупаева. Он, озираясь, тащил мешок чего-то сыпучего – то ли песка, то ли муки, – видимо, упёр где-то. Интересно, если бы он узнал, что Трубачёв недавно хотел вывернуть его вместе с младшим братом наизнанку, то как бы отреагировал? Должно быть, без особого восторга.

Трубачёв Слава – бывший пионервожатый нашего класса, который в начале 90-ых годов превратился в местного криминального авторитета по прозвищу Горнист. Он действительно был когда-то горнистом и маршировал в колонне пионеров в первом ряду. Это было очень красиво, хотя и несколько воинственно. Слава гордился своей фамилией, потому что в то время был очень популярен персонаж из фильмов для детей и юношества Васёк Трубачёв.

Но это было в ту далёкую эпоху, когда все мы были наивными детьми и горячо верили в то, что являемся гражданами самой лучшей страны в мире. Тогда все дети Советского Союза состояли в советских детских и молодёжных организациях и союзах, что само по себе было неплохо. Хотя сейчас многие наши сограждане и плюются при воспоминании о той поре и неистово накладывают на себя крестное знамение, уверяя всех в своей непричастности к подобным учреждениям. Принято считать, что тогда не было свободы. Может быть. Но её и сейчас нет. Сегодня многие люди по-прежнему несвободны, только не от государственного гнёта, а от гнёта проходимцев всех мастей и собственных дикости и дурости.