Читать «Сайт нашего города (сборник)» онлайн - страница 187

– Понаделали всяких ведомств и контор с отделениями и подразделениями, где чинуши сидят и большие деньги гребут, а отвечать за недочёты в работе не найдёшь никого, не докличешься! Этих сытых господ надо в таком засранном вагоне покатать сутки, чтобы они тут промёрзли до мозга костей, глядишь, и расшевелятся что-нибудь сделать для простых смертных. Расстреливать вас надо за такую работу!

– Да, бабушка, да, – улыбается парень в форме. – Нас расстрелять надо непременно, и после этого сразу в России процветание начнётся. Весь вред только от нас идёт, только мы, гады, виноваты, что так паскудно живёт народ. Нас в расход пустить, и сразу рай наступит в нашем царстве-государстве, уж помяните моё слово, бабушка. Тогда наступит счастье всем и сразу, да столько, что и не унесёшь.

– Чего вы в самом деле на них взъелись? – вступилась женщина из противоположного купе, которая давно уже засматривалась на напарника Люды. – Они тоже не по своей воле тут на нас любуются.

Контролёрша Людмила в конце концов уходит со своим напарником, как оглушённая, бормоча что-то на ходу. Каково вот так целыми днями толкаться по вагонам и выслушивать накопившиеся претензии задёрганных жизнью людей.

– Детонька, есть хочешь? – участливо спросила бабуля у девочки, сидящей рядом со мной.

– Хочу! – сказала она с некоторым вызовом.

Я вспомнила, что в сумке у меня лежат два бутерброда, бабуля извлекла из своего баула бутылку с молоком.

– Тебя как зовут-то?

– Ева.

– Как?

– Ева. А что?

– Да так. Необычное имя.

– Так звали жену Гитлера, – вдруг с какой-то гордостью сказал этот нежный ребёнок.

– Откуда ты это знаешь?

– От верблюда.

– Надо же какие умные верблюды бывают.

– Ты где живёшь-то? – спрашивает бабуля.

– В Караганде!

– Так далеко?! – наивная и сердобольная к детям пожилая женщина не допускает мысли, что ребёнок ей просто хамит.

– Да нет, – усмехнулась Ева. – Я здесь недалеко живу.

– Как же тебя родичи отпустили в таком лёгком пальтишке? Метель же на улице!

– Какие родичи?

– Ну, с кем ты живёшь-то: с родителями, с бабушкой?

– А-а… Нет, – весело отвечает Ева, уплетая докторскую колбасу. – Я давно без них живу.

– Ах, сиротка! Как же ты одна-то? – у бабули аж слёзы на глаза навернулись.

– Да клёво!

У девочки какое-то необычное выражение лица. Такое выражение бывает у современных российских гламурных дамочек, которые, невзирая на свою современность, воспринимают мир как дикие джунгли. Поэтому в случае чего могут выпустить когти и показать зубки, а если этого не делать, то тебя посчитают слабой и неспособной к выживанию в этих джунглях. Восьмилетнему ребёнку такое выражение очень не идёт, как не идёт мини-юбка пожилой деревенской женщине, или вульгарный макияж на лице младенца, или выражение благоговейной набожности на физиономии коррупционера. Есть в этом какое-то неприятное уродство, потому что уродство заключается не только в отклонении от эстетических норм, но в соединении несочетаемых, разнородных элементов, несоответствии одного другому, как сверкающий роскошью небоскрёб среди жалких лачуг и хибар. Ева не улыбается, а как-то криво усмехается, презрительно сощурив глаза, и напоминает девочку из последнего сна Свидригайлова. Но если его поразил пьяный больной румянец на её щеках и развратная улыбка, то здесь что-то другое. Взгляд не детски простодушный, а словно бы смешанный с каким-то именно взрослым лукавством и притворством, как будто лицо нарисовал один художник, а глаза выписал другой в совершенно иной манере.