Читать «Писатель и балерина» онлайн - страница 54

В почти ежедневном телефонном «к ужину не жди – ага, хорошо» не было ведь ни капли вранья. Но… как будто… было.

Наверное, надо сказать – вот просто взять и сказать, – в конце концов, Татьяна же сама говорила про «вдохновляйся где хочешь». Но как это – ни с того ни с сего? Усесться на кухне с серьезным лицом – нет, дома как-то нехорошо, где-нибудь в кафе – и заявить трагическим или, наоборот, веселым голосом: нам нужно поговорить. Фу, как глупо! Как будто в сериале каком-нибудь, который крутят по телевизору в прайм-тайм: дорогая, нам надо поговорить. Разве – надо? Ничего же не происходит. Ну… серьезного. Такого, чтоб оправдывало эту бессмысленную торжественность. Или, как формулировали лет сто назад, «нам нужно объясниться». Чего объясняться-то?

Хотя… «объясняться» – это же от «ясность». Прояснить ситуацию. А то в самом деле неловко: вроде и неправды не сказано, а во рту противно, как будто наврал с три короба. Марк очень остро чувствовал эту неловкость. Не зря же он был писатель, и – десять миллионов поклонников, усмехнулся он, не могут ошибаться – писатель даже вроде бы хороший. Еще бы ему не чувствовать «движений души». Но и заявлять вдруг: знаешь, я тут, кажется, влюбился – казалось очень глупым. Вот если бы Татьяна спросила: где ночуешь? – он бы и сказал. А так, ни с того ни с сего… И Новый год скоро уже, меньше месяца осталось. Вот, может быть, после…

И Марк старательно отодвигал тягучие, упрямые, неотвязные мысли. Вот если бы Татьяна закатила скандал, сыпала гневными, обидными словами, обвиняла, чего-нибудь требовала. Вот тогда он перестал бы бесконечно перемалывать нудные самооправдания, пропала бы царапающая, как сломанный ноготь – пустяк, не стоящий внимания, но жить мешает невыносимо, – неловкость, испарилось бы неуютное ощущение фальши. Все стало бы правильно. Она нападает – я защищаюсь.

Да хотя бы осведомилась, недовольно поджимая губы, – где это Марк столь систематически пропадает. Хоть так.

Но Татьяна ни о чем не спрашивала.

* * *

Отвечая на нажатие кнопки, автомобиль подмигнул фарами: я, мол, закрылся, никто в меня не заберется, иди спокойно по своим делам.

– Это ваша машина?

Татьяна вздрогнула и резко обернулась.

Подошедший сзади сержант сиял молодостью – даже юностью – и буйным румянцем: морозы в последнюю неделю установились вполне декабрьские, к вечеру даже снег начинал поскрипывать, а вокруг фонарей расплывалась голубоватая туманная дымка. Прямо рождественская открытка, а не городской пейзаж. И парень – со своими сверкающими глазищами в чуть заиндевевших ресницах, с веселым улыбчивым ртом, с неправдоподобно розовыми щеками – казался не совсем настоящим. Эдакий лубочный персонаж. Деревенский парубок. Впрочем, нет. Парубок – в этом есть некая лихость, а сержант глядел вполне почтительно. Не парубок – отрок. В другой момент Татьяна отроку наверняка улыбнулась бы – он был очень… мил. Даже забавен. Герой мультфильма посреди городской улицы.

Но улыбаться сейчас совсем не хотелось.

– А в чем, собственно, дело? – бросила она, едва сдерживая раздражение.