Читать «Писатель и балерина» онлайн - страница 143

Ребенок, да пусть даже взрослый, учась играть в шахматы, сперва запоминает, что конь ходит буквой «Г». Потом морщит лоб над доской, напряженно вспоминая, на какую из классических позиций похожа разыгрываемая партия. Сицилианская защита? Испанская партия? И, главное, как там дальше-то? Ой, что это у меня с ладьей? Как это я просмотрел? Ну а опытный шахматист, который помнит десятки, сотни (а может – тысячи?) сыгранных и разобранных по косточкам-ходам партий, видит доску целиком, со всеми похожестями и вариантами. Всеми – это преувеличение, конечно. Но чем он опытнее, тем больше в голове возможных вариантов, тем сложнее видимый на доске клубок. Сложнее – но и яснее. Нужные – самые подходящие, эффективные, рациональные – варианты вспыхивают среди второстепенной путаницы яркими ниточками. Не ошибешься.

Ну или почти так.

Вот и с интуицией следовательской – ровно та же история. Никакой мистики, никаких возвышенных эмпиреев. Чистый опыт, подсказывающий, что в эту вот сторону копнуть имеет смысл, а вон в ту – пустой номер. И все это – не только внутри головы располагается.

И графин, и чайник, и сейф, и деликатно спрятанный на нижней полке шкафа со справочниками плед – если придется заночевать в кабинете – все они помогали, как помогают на болоте загодя расставленные вешки. Или, может, не вешки, а своего рода «островки безопасности». Даже если в папке с очередным делом обнаруживалось абсолютное болото – куда ни шагни, везде трясина, ни одной тропочки, – всегда можно было ненадолго отступить на «островок безопасности», отдышаться, подумать, да просто отдохнуть. Главное – знать про эти «островки».

У знаменитого писателя Вайнштейна таких «островков» совершенно точно – не было. Он барахтался – или, может, летал? – в пространстве зыбком, ненадежном, где тени нельзя было отличить от предметов, а гостеприимно распахнутая дверь в конце длинного пути оборачивалась пастью дракона. Это Федор Иванович тоже вычитал в одной из книжек Вайнштейна. Именно поэтому его было жалко.

Или, может, притворялся писатель?

Добрину не часто приходилось иметь дело с «творцами». Почти что и никогда. Ну журналисты в этом кабинете бывали, и даже регулярно, – но какие ж это «творцы»? Ну продюсеры иногда – но они тем более к «творцам» не относились, скорее уж к «банкирам». В общем, племя это для Федора Ивановича было хоть и не младое, но вполне незнакомое. И однако ж пресловутое следовательское чутье подсказывало – да что там, криком кричало: Вайнштейн не притворяется. Не врет. В конце концов, и творцы, и банкиры, и уборщицы, и капитаны дальнего плавания – все они люди. А людей Федор Иванович знал. И потому готов был поклясться, что писатель ничего из себя тут не изображает. И в прошлый раз не изображал, и сейчас тоже.