Читать «Времён крутая соль (сборник)» онлайн - страница 7
Анатолий Соломонович Бергер
«С утра рисует Посейдон …»
С утра рисует Посейдон
Свой древнегреческий автограф
И что-то шепчет, шепчет он
Безумолку, но плох фонограф
Полузабытых тех времён,
И мне не разгадать имён
Ни сказочных и ни реальных
В шуршаньи волн исповедальных.
Продолжение черновика В.Ф.Ходасевича
«Так эллины въезжали в Трою
В утробе грубого коня».
Пошла жестокая резня,
Эней с Анхизом за спиною
Бежал, судьбой своей гоним.
В дали веков маячил Рим,
И дивная строка Марона
Над ним, как царская корона,
Сверкала вспышками огня
И золотых лучей игрою…
«Так эллины въезжали в Трою
В утробе грубого коня».
«В повествовании Помпея Трога …»
В повествовании Помпея Трога
Остановила странная строка,
Чеканной, твёрдою латынью строгой
Проговорившаяся, что войска
Афинян под водительством отважным
Софокла — автора трагедий, чья
Известна мощь,
не пеньем строф протяжным
Бой выиграли, а силою меча.
«Здесь на песке об Одиссее …»
Здесь на песке об Одиссее
Припомнишь вдруг вдвоём с волной,
Богов старинные затеи
Грозят разрухой и войной.
Пружинят паруса тугие,
Смертельно манит зов сирен.
Пускай не мы, пускай другие,
Мы душу отдадим взамен!
Но всё рассчитано до точки,
Судьба навек предрешена.
В гомеровой широкой строчке
Война, разлука и волна.
«Атлант под тяжестью небес …»
Атлант под тяжестью небес
Изнемогал. Ему на смену,
Пружиня ноги, Геркулес
Подставил плечи. Вспухли вены
И вздулись жилы. Полубог
Почуял тягость неземную
И понял — он бы так не смог.
Века летели, чередуя
Жизнь. Смерть. Рожденье. Пот и Кровь…
Тогда прибегнул он к обману,
И ноша небосвода вновь
На плечи рухнула титану.
«Скала высокая, как ночь …»
Скала высокая, как ночь
Под небом звёздного разлёта…
Пой, грек, здесь, иудей пророчь —
Услышит Бог, запишет кто-то.
Дремотой Вечности объят
Проснётся мир и встрепенётся,
И звёзды вдруг заговорят
Безумолку, о чём придётся.
«Как отсветы пожара Трои …»
Как отсветы пожара Трои,
Закат меж веток догорал,
Залив гомеровской волною
Тугой песок перебирал…
О Боги! Давней той порою
Я жил, в той битве давней пал…
«В блеске дня иль в ночном полумраке …»
В блеске дня иль в ночном полумраке
Волнам берег найти нелегко.
— Одиссей! Далеко ль до Итаки?
— Далеко, далеко, далеко…
Хоть с победной войны возвращаться,
Или беженцу пристань искать —
Никогда не устанешь прощаться,
Только некому будет прощать…
«Ни радио, ни телефона …»
Ни радио, ни телефона
В благословенные те времена,
Но облетала Рим строка Марона,
И поступь цезарева легиона
Из дальней Галлии была слышна.
И грохота грознее,
Звонче звона
Высокая стояла тишина,
Грядущего темнела пелена,
Как стая туч у края небосклона.
«От распрей грозных Рим шатался …»
От распрей грозных Рим шатался,
Шёл Цезарь к власти, пал Помпей,
В смятеньи Цицерон метался,
Не ведая судьбы своей.
Учёный муж, властитель слова,
Эллады славной брат родной,
Он в злобу дня ввязался снова
И жертвой стал очередной.
Безумный грех людской гордыни,
С рожденья соблазнивший Рим —
Звон цицероновой латыни
Разбил ты грохотом своим.
