Читать «Дневник Марии Башкирцевой» онлайн - страница 312

Вторник, 17 июля. По прежнему преисполнена кристаллизациями — увы! — беспредметными.

Воскресенье, 22 июля. Вчера вечером поставила себе на груди мушку в том месте, где болит легкое. Решилась-таки, наконец; это будет желтое пятно на три или четыре месяца; но по крайней мере — я не умру в чахотке.

Среда, 25 июля. М. X. приносит нам два бюста, купленных по сто франков за каждый. Мы оставляем его обедать. Он имеет вид очень растерянный, хотя и старается придать себе некоторый апломб. Говорит, что он беден. Все это очень тяжело; мне так стыдно, что за две художественные работы я дала цену какой-нибудь шляпки. А между тем — вместо того, чтобы быть с ним любезнее обыкновенного, я под влиянием всех этих чувств — сделалась по виду только еще менее радушной; и мне это ужасно досадно. Бедный человек скинул свое пальто в зале и положил его на диван… Он совсем не разговаривает. Мы занимались музыкой; это сделало его несколько более развязным, а то он совсем не знал, как себя держать. Я не усматриваю в нем большого ума, а между тем, судя по его таланту, он должен быть интеллигентен. Но мы совсем не умели обращаться с ним так, чтобы он чувствовал себя свободно; вообще, это какая-то дикая натура; он должно быть горд и очень несчастен. Но во всяком случае — дело в том, что он беден, а я купила два бюста за двести франков! Мне так стыдно. Я хотела бы послать ему еще сто франков, потому что имею капитал в сто пятьдесят франков, да не знаю, как бы это сделать.

Четверг, 26 июля. По отношению к картинам — у меня теперь самое неопределенное время; глиняные группы — все размочены, кроме; одной, еще не установленной. Ну, в такое же время и нужно, разумеются, появиться Сен-Марсо! На сцену появляются сердцебиения, кристаллизации и пр. Я надеваю, снимаю и опять надеваю два платья, Заставляю его долго ждать и, наконец, принимаю его, нескладно одетая и красная.

Он очень интересен: по прежнему негодует против современной школы натуралистов и «человеческих документов».

Нужно суметь найти то нечто, составляющее искусство и неподдающееся объяснению.

Я понимаю, но… Он видел только мою ничтожную группу и сказал, чтобы я так и продолжала ее, вот и все! Я не получила никакого комплимента, только за этот вечный портрет Дины, который находят почему-то очень удачным… Он очень мил, Сен-Марсо, оригинален, остроумен, нервен, порывист; он не стесняется резко судит обо всем; это лучше чем лицемерная манера признавать талант во всяком встречном-поперечном. Он видел моих мальчиков, и говорит, что еще это не Бог весть, как трудно — делать эти штучки, всех этих мужиков, мальчишек, словом все эти шаржи. А вот сделайте-ка вещь красивую, изящную, тонкую и в то же время характерную, — вот где трудность! И главное, вдохните в нее то необъяснимое нечто, которое и составляет искусство и которое мы находим только в собственной душе!.. Ну, что, разве я не говорила того же самого? Итак долой — ничтожных копировальщиков, фотографов-натуралистов.