Читать «Гусиный остров (сборник)» онлайн - страница 27
Станислав Тимофеевич Романовский
– Это я жавороночьи яйца пил.
– Много?! – ужаснулась Таня.
– Одно. Три. Ещё восемь.
Девочка подавленно молчала. Потом спросила:
– С кем ты живёшь, Миша?
– С мамой.
– И больше никто с вами не живёт?
– Больше никто.
– Ни одна душа?
– Кто это – душа? – не понял Миша.
Над степью в тёмном небе горели звёзды, а здесь, внизу, стало словно теснее, глуше, и то тут, то там синели холмы или строения без огней, и Таня, предоставляя Пурге самой находить дорогу, опустила поводья.
Не говоря ни слова, на ходу лошади Миша стал выбираться из седла.
– Ты куда? – Таня насилу удержала его обеими руками.
Он задышал ей в лицо горячими словами:
– Там мамка!
– Где?
– Вон меня кличет.
Впереди у дороги, что блестела под звёздами, как речка, стояла женщина в белом платье, белела в темноте.
– Миша-а-а-а! Мишенька-а-а-а! – звала она. – Сыночко ты моё!.. Дитятко… Зёрнышко…
Таня остановила лошадь.
– Тут я! – сердито отозвался мальчуган, по ноге Пурги, как по столбу, скользнул на дорогу и побежал навстречу женщине в белом.
Мать и сын растаяли, как их и не было. Таня поехала туда, куда по её догадке они скрылись, и деревня Алань открылась в низине слабыми огнями. Их было немного, но который из них огонь Миши, угадать было нельзя.
«Да и не надо угадывать, – подумала Таня. – А если надо? Если я ему пригожусь? Научу его чему-нибудь доброму. Или без меня научат?»
Пурга возвращалась по степи к дому, задевая копытом о копыто. Подковы хлябали, и по звуку их было понятно, что одну подкову кобылица где-то обронила. Не в Тихой ли долине, где ноги уходили в податливую землю, а травы цеплялись за одежду?
Не там ли?
Таня ёжилась в седле и всё собиралась поторопить Пургу, чтобы быстрее попасть домой, в тепло, к родителям, да не смела. Девочка представляла себе, как Миша спит сейчас под одеялом, а мать прислушивается к его дыханию и шепчет:
«Сыночко ты моё!.. Дитятко… Зёрнышко… Нашёлся…»
И ещё девочка представляла себе подкову, что месяцем светится в мокрой траве, и звёзды смотрят на неё, на Тихую долину, на степь с тёмного неба.