Читать «Операция «Купюра»» онлайн - страница 46

Домашние спали, и в коридоре стояла тишина. В кромешной тьме Всеволод прошёл в ванную, умылся, а побриться решил, естественно, утром. С мокрым лицом, чтобы хоть немного освежиться, он влетел в свою комнату, зажёг там свет. Позёвывая, он снял пиджак, потом – кобуру с пистолетом, и подошёл к сейфу, чтобы спрятать туда оружие.

Когда запирал дверцу, случайно поднял глаза и встретился взглядом с отцом. Тот, как живой, смотрел на него из чёрной рамки. Михаил Иванович Грачёв был снят в белой рубашке, с галстуком, но без пиджака; и за его спиной свисали белые гроздья сирени. Снимок был любительский, не очень качественный, и почти половина отцовского лица ушла в тень. Но почему-то именно его Всеволод выбрал из всех, куда более приличных, профессиональных, и вставил в обтянутую крепом рамку ещё три года назад.

На этом снимке отец казался ещё смуглее, чем был в жизни. И, может быть, поэтому ярче сверкали его глаза – длинные, чёрные, как у всех детей. Всеволод коснулся пальцем холодного стекла, улыбнулся, вспомнив и Мишку Ружецкого, и сестёр, и ещё многих детишек, которых доводилось случайно увидеть около Главка, на майских и ноябрьских демонстрациях. Сам Всеволод старался не смущать своим излишним вниманием счастливых мам и их отпрысков, но про себя отмечал – значит, и эта тоже, и эта, и вон та. Сегодня, нет уже вчера, он сказал Лилии, что Сашке Минцу нужен гарем. Так вот, то же самое говорила мама Лара про отца, и никогда никуда не жаловалась…

Стоя около портрета, Грачёв вспоминал, когда же был сделан этот снимок. Вроде бы, весной восемьдесят шестого, на даче генерал-майора Зольникова, когда обмывали его первую большую звезду. А вечером все вернулись в Ленинград и продолжили праздновать в «Кавказском». И никому когда не могло прийти в голову, что главари местной мафии, существование которой тогда официально отрицалось, решились на изощрённое убийство. Тогда они сплавляли за рубеж драгоценности, антиквариат, предметы культа, драгметаллы, и отцовский отдел повис у преступников на хвосте. Михаил Грачёв схватился с Ювелиром, у которого было множество фамилий; звали его Семёном Ильичом.

Всеволод переоделся в спортивный костюм и лёг, натянул одеяло до подбородка, но к этому времени совершенно расхотел спать. Более того, он ощущал, что в комнате не один, и волновался, нервничал, ворочался с боку на бок, понимая, что завтра утром не сможет нормально встать, поехать в Консерваторию. Но поехать надо, потому что Дарья – тоже дочь его отца, и очень на него похожа.

В «малине» Грачёва-старшего звали по-разному – Абреком, Черкесом, Стрелком. Но незадолго до гибели его стали шифровать как «Сириуса» – по имени самой яркой звезды, какая только есть в видимой части Вселенной. Этим они признали заслуги человека, который всю жизнь вёл с ними непримиримую борьбу, и ни разу не дал повода подозревать себя в чём-то постыдном. Почётную кличку дали, но одновременно решили уничтожить, забыв, видимо, что не им гасить такие звёзды…