Читать «Прощённые долги» онлайн - страница 52

– Вы – особая статья. Умеете работать ювелирно, а также хранить тайны. Это должно быть вроде как частное расследование.

– Что за письмо? – Андрей понял, что отдохнуть ему не придётся. – У вас какие-то версии есть?

– Я теряюсь в догадках, честное слово! – Профессор то кашлял, то чем-то шуршал и звенел. – Там речь идёт о моём сыне Антоне. Он пропал десять дней назад. Нет, вру, прошло уже пятнадцать дней… Совсем память стала дырявая. Я почему ещё ошибся? Антошка, бывало, не ночевал дома и по пять суток. Десять дней назад я серьёзно забеспокоился, потому что ни у кого из друзей сына не нашёл. С тех пор от него было никаких вестей, и вот сегодня я достал из ящика конверт…

– Я приеду к вам вечером, – перебил Озирский. – Вас устроит половина восьмого?

– Да-да, конечно. Я вас надолго не задержу. – Аверин немного повеселел.

И вот сейчас, уже вечером, глядя на окно, наполовину закрытое шторой, Озирский пытался представить себе высокого жилистого мужчину со шкиперской бородкой, без усов, в рубахе защитного цвета с расстёгнутым воротом и в вельветовых брюках. По здоровому румяному его лицу было видно, что большую часть своей жизни Аверин провёл на свежем воздухе.

Да, Николай Николаевич много бродил по земле, получал горы писем, в том числе и от уголовников, болтающихся в разные времена на золотых приисках Бодайбо. Раньше Аверин обладал громким, энергичным голосом, чеканил слова, никогда не ставил в конце фраз многоточия.

Что же у него там стряслось? В прошлом году у профессора была жена, трое детей, внуки. Кроме той самой кражи, он не имел особых неприятностей. Помнится, Озирский тогда обронил, что при затруднениях криминального характера можно обращаться лично к нему. Профессор сообщил, что с трудностями привык справляться сам, но, конечно, воров искать не умеет. А вот с теми, кого уже нашли, общался достаточно и накопил в этом кое-какой опыт.

Сейчас же почтенный профессор явно в шоке, более того, в глубочайшей депрессии. Но почему? Вроде бы, сильный человек, умеет держать удар. Там, в Бодайбо, слюнтяй просто не выжил бы. Видимо, дело действительно серьёзное, раз Аверину запретили обращаться в милицию.

Впрочем, эту угрожающую фразу, насколько знал Андрей, писали как раз со страху. Рассчитывали на то, что адресат струсит и не привлечёт к делу профессионалов, которых писавшие как раз и боялись. Сын пропал, больше двух недель его нет – и вдруг не заявлять в милицию! Странно, что профессор до сих пор этого не сделал…

Озирский решил предупредить Маяцкого о том, что едет по делу на Витебский проспект. Затем Андрей достал свою записную книжку с золотым вензелем «А.О.» на обложке под гранит и вслух послал себя в даль заоблачную. Он ведь обещал сегодня вечером быть у Севки Грачёва на Кировском, но совершенно забыл об этом. Видимо, мозг уже не справляется с наплывом разнообразной информации, а отдохнуть никак не получается.

Всеволод обещал поподробнее рассказать о том, как задерживали и разминировали поезд «Камикадзе». Всё прошло удачно, и можно было списать дело в архив, но Андрей хотел удовлетворить свой личный, чисто человеческий интерес. А что, если совместить эти два дела? Можно взять Грачёва с собой, но представить его, к примеру, журналистом – вроде той же Галановой. А по дороге, в машине, выслушать увлекательные подробности, доложенные Грачёву Борисом Гуком и Тенгизом Дханинджия, которые вчера вечером вернулись из Азербайджана.