Читать «Повесть Белкиной» онлайн - страница 61

Из ступора вывел звонок. Почтальон протянул телеграммку: сестрица приглашала на свадьбу. Я не помнила, был ли у сестрицы кто-то, подходящий на роль потенциального хасбанта. Ехать же из Адеграда в Фигово, куда вернулась сестрица, не выдержав работки в Центре эвтаназии, мне не хотелось, однако повода для отказа я не находила.

…Итак, на сестрице был жесткий белый накрахмаленный халат и красная шелковая косынка. Сама же сестрица выглядела до неприличия счастливой. Несмотря на то, что приглашенных было не много, ни одного лица я так и не разглядела: только костюмы да платья, платья да костюмы, и – какая-то прозрачность везде и во всем, во всем и везде… Ну и дышалось легко очень – такого в Адеграде не бывает, не может быть.

Когда же я посмотрела на жениха, то поняла, что где-то его видела, только вот снова никак не могла вспомнить, где именно. Прозрачный! А между ног – здоровенный лингам из красного дерева.

– Ритуальная имитация? – спросила я.

В тот момент жених сестрицы ударил меня этой самой «ритуальной имитацией» по голове так, что мама не горюй. Сестрица же захлопала в ладоши и, взяв шприц, стала набирать в него что-то, притоптывая: «Это из эвтаназийного центра, милая! Ничего теперь не бойся, кроме сумерек! Один страшый суд в проеме пыльных окровавленных гардин! – напевала она. – Всё будет хо-ро-шо! Аффирмация!»

…И действительно – стало хорошо. Не нужно было больше жить по две столовые ложки в день ни в Адеграде, ни где бы то ни было, и ходить на нутряной рынок к толстому ушастому торговцу за предметами, с которых можно «скачать» оболочку для своей гребаной бессмертной души.

* * *

Сто двадцать второе ноября

Один какой-то нерв – наглый, глупый – торчит наружу, по привычке буковки выводя. Исписался. Болотное слово. Топящее. Как «заболачивание», когда существо погибает, имея довольно приличные уже пальчики и ушки… Заболачивание сюжета – такой вот незапланированный аборт.

Иногда Мальчишка очень похож на него. Иногда. Неуловимый жест, поворот головы… Тогда я отворачиваюсь, а он спрашивает: «Ма, что с тобой?» Что я могу ответить? Я не делала заболачивания, хотя в палате уже была свободная койка. У меня есть сын. От него. До чего же банален оказался б сюжет, если бы кто-то решился его записать!

Во мне столько слов, но в них совсем уже нет смысла: буквы как будто и лезут наружу, и рвутся сквозь кожу, – да только больно пестрые, шершавые; никогда не узнать их низких истин, никогда ничего не записать. Поэтому и грозит обветренным пальцем город-курорт: работы над ошибками требует.

* * *

[МОСКВА – ГОРОД-КУРОРТ]

работа над ошибками

…а что, может поехать в Прибалтику?

А если я там умру, что я буду делать?

Раневская