Читать «Ради смеха, или Кадидат индустриальных наук» онлайн - страница 17

— Был да весь вышел, — грустно отозвался Михеич. — Это ведь надо: дедушкой назвали.

— Это он сослепу. Но и ты хорош! Рожу-то хотя бы на этой неделе сполоснул. Но давайте ближе к делу. В среду или в пятницу пусть он сдает кандидатский минимум.

— А почему не в четверг?

— В четверг — рыбный день. Мы ведь после экзамена пойдем в ресторан. Экзамен будет по иностранному языку. — Услышав за дверью тихие шаги, Степа Академик замер и приложил палец к губам. Затем нарочито громко продолжил: — Парень он с головой, денька два — три позанимается, ну, а остальное и беру па себя. Долго я уламывал Федор Федоровича — едва уговорил. Все-таки ученый ученого всегда поймет. Кроме тою, сегодня мы должны определить тему диссертации. Какие у вас предложения, Аполлинарий Модестович?

Аполлинарий Модестович вздрогнул. Степа Академик не без основания предположил, что он разбудил будущего научного руководителя.

— Что? — Аполлинарий Модестович резко крутнул головой и тут же вспомнил про чувство собственного достоинства. Подбоченился, сказал: — Ага. Но где же мысль?

— Тему диссертации нужно придумать, — повторил Степа Академик.

— Это мы в момент, — пообещал Аполлинарий Модестович. — Один член-корр забыл у меня…

В это время без скрипа отворилась дверь, и Миша Блинов тихо, бачком, чтобы не сбить ученых с мысли, проник в каморку.

— Где же мысль? Ага! Один член-корр забыл у меня па кафедре брошюрку. Я полистал ее и, по-моему, нашел тему для соискателя.

— Вот это, я понимаю, научный руководитель! — восхищенно отметил Степа Академик. И какая же это тема?

— Что-то связано с философией. Молодой человек будет кандидатом философских наук.

— Нет, нет, нет! — вдруг шумно запротестовал Блинов, вспомнив свой сон. — Я хочу быть только кандидатом индустриальных паук.

— А разве…

— Юрий Михайлович, здесь последнее слово за Михаилом.

— Правильно, Степа! Деньги мои, а ваше дело: кем я хочу, тем меня и делайте. Согласны? Наливай!

VI

Когда Миша Блинов открыл учебник английского языка, то он здорово удивился, что во всей книге нет ни одного знакомого слова. «Ведь учил я его в школе, точно помню, — поражался своей непрочной памяти Миша. — И учителку помню: Агнесса Филипповна». Картинки из школьной жизни выстроились перед его мысленным взором. Он увидел журнал с четкими двойками по иностранному языку, свою нескладную фигуру у доски, когда он в конце четверти по шпаргалке читал английский текст, записанный русскими буквами. «Знал бы я тогда, кем буду, — запоздало посетовал Миша, — весь бы алфавит выучил». Блинов забросил учебник под кровать, твердо решив, что ту часть хлопот пусть делят между собой его ученые друзья, и сразу успокоился.

На другой день посетители пивного ларька были немало изумлены, когда вместо слов «ушел на базу» прочитали чистосердечное признание Миши: «Закрыто на кандидатский минимум». Не знал Блинов, мечущийся в этот час по зданию Академии, что к его ларьку подходила девушка его мечты Эля и, разомлев то ли от жары, то ли от многообещающего объявления, на всякий случай подложила под пломбу листок с номером телефона.