Читать «Пропавший лагерь» онлайн - страница 10

Шурка, как стоял, так и остался, совсем позабыв, что он в неурочную пору, да притом голый.

Глебыч ахнул, шатнулся, цапнулся за перила и, теряя подштанники, засеменил с парома.

— Свят, свят, свят, свят! — зашелестел его шопот.

Озорной гвоздь поймал его за штанину. Старик пискнул и свалился от страха в яму, вырытую свиньями у берега. Упал и не двигается.

Тут Шурка опомнился.

— Вот старый хрыч, за водяного што ль принял, помрет еще.

Глебыч не колыхнется.

Шурка махнул рукой, снял цепочку, скакнул в лодку — и вниз по течению.

Очнувшийся Глебыч не решился итти на паром и ушел ночевать к церковному сторожу.

Долго ехали по течению; когда черной стеной встал бор с левого бока, направили к берегу и зашуршали по сухому камышу. Рукастые коряги не давали подъехать. От нетерпения Шурка прыгнул прямо в воду, думая— мелко, но почуял — потянуло, как муху в воронку, под громадные коряги. Хотел крикнуть и не успел, как сомкнулась над головой вода.

Фома рванулся за голову, но волос не было и не удержал, рука цапнула край галстука и потянула.

— Пропал бы. Ох, голова! — шлепал губами Ерема. — Черный яр ведь это, так бы сомы и съели.

Пристали к берегу и крепко выжимали мокрое белье. Шурка плясал, чтобы согреться.

— Разведем костер, — посоветывал Васька.

— Ну нет, вся охота пропадет.

Цепляясь за корни, вылезли на бугор.

— Ну… — толкнул Шурка Фому, щелкая зубами.

— Идем прямо, на тропу выйдем, через полчаса самогонщики хвакт появятся.

Все четверо подрались по кустам.

Васька вынул финку и зажал ее в зубы, как делают индейцы и ковбои.

Ночь была черная и душная, но лес дышал, и его дыхание было прохладное и ровное. Затихшая дневная жизнь перегудывала ночными гудами. Пилили сверчки, всхлипывала спугнутая птица и опять затихала. Прорывался шорох от сорвавшегося с сучка глухаря, пищала где-то мышь, пробегал по верхушкам случайный ветер, но но нарушало это лесного покоя.

Ребята шли, и лес не замечал их, и от этого было жутко — лес чужой.

Вдруг что-то ухнуло, вздохнуло, и режущий неприятный хохот глухонемого прорвался откуда-то. Застонал лес.

— Филин.

— Он озорует.

Знали и не боялись, но не хотелось слышать еще этот сумасшедший смех. Перешли просеку, вырубку. Ноги едва волочились, задевали за каждый пень, не хотели итти. Шурка вспомнил сказки про цветущий папоротник в ночь под Ивана-Купала и понимал, почему страшно было искать его, почему казалось искателям, что даже деревья не пускают их к цели.

Шурка улыбался и шел. Обязательно ему надо найти этот цветущий по ночам самогонный папоротник.

Фома и Ерема сопели, пыхтели и самым серьезным образом пробирались вперед.

А Ваське ничего не оставалось делать, как только не отставать от компании.

Бор делался гуще. Сосны и ели были огромные, и казалось ребятам, что они в шахте, а далеко просвечивают клочки неба.

— Стой! — Фома потянул носом воздух, фырча, как лошадь.

Ерема потянул еще больше.

— Есть!

Потянул и Шурка и ничего не учуял, кроме запаха сосны.

— Что есть?

— Дымом чуется справа.

Свернули правей. Шли и поводили носами.

— Тише, — осадил Ерема.