Читать «Антология современной финской драматургии (сборник)» онлайн - страница 32

22)

В. Хватит уже.

А. Но ты понимаешь?

В. Что?

А. Что можно… и не быть как все, но не обязательно при этом все ломать.

В. Слушай, надоело уже.

А. Но… Поговори же со мной! Я тоже пережил то, что ты переживаешь сейчас.

В. Хватит, не позорься.

А. Ты как будто стыдишься, что твои родители были так же молоды, как ты, так же влюблены и такие же чокнутые, и что мы справились с этим?

В. С чем это ты справился?

А. Ну как, с жизнью, я справился с жизнью, хотя думал, что у меня это никогда не получится.

В. Ты справился с жизнью? Да посмотри на себя! Ты даже не знаешь, что делать со мной!

23)

А. Прошло пять лет, а жизнь не перестает удивлять меня, детские какашки, памперсы, бессонные ночи, выбор детского сада, магистерская диссертация и… и счастье. Есть жизнь после той жизни, которую молодость считала последней. Я спасен! Меня вдруг больше не мучает страх смерти. Если я умру, после меня что-то останется, и все, что раньше казалось чудовищно бестолковым, приобрело смысл, потому что на мне лежит ответственность, я отец, смакую это слово, отец, друзья смеются: звучит серьезно – что же будет дальше, но я знаю, что делать, хотя я вообще ничего не знаю, но я принципиально не читаю все эти шведские книжонки про то, как стать хорошим отцом, потому что наша семья – это другое, и я должен сдержать свое слово. Солнце, пробивающееся в окно роддома на следующее утро. Маленькая ладошка, которая с трудом обхватывает мой палец после завтрака, сопровождавшегося чмоканьем и сопением. У тебя будет все, чего мне не хватало в детстве, обещаю я. Ты всегда можешь рассчитывать на меня, всегда можешь схватиться за мой большой палец.

24)

В. Бар рядом с домом Хассе – это центр и начало мира. Мы теперь тут завсегдатаи, потому что ему восемнадцать, а мое удостоверение личности говорит, что я его ровесник, а официантка – наш любимый объект для дурацких шуток, которые она сносит с отважной улыбкой, хотя иногда и стремается, мол, «здесь нельзя продавать», а мы такие: «Ясный перец, тут продают только пиво», но на этот раз она даже не улыбается. И только когда Хассе уходит в сортир со своим первым миксом, она такая: «Знаешь, – говорит, – мой старший брат в психушке, и никто не может сказать, выйдет он хоть когда-нибудь из своего психоза или нет, так что не советую тебе этим заниматься», а я ей: «Окей-окей», хотя точно знаю, что она врет, какой еще психоз, я же понимаю, что такое говорят, просто чтобы запугать, но я уже под кайфом, так что я ничего не говорю, а может, говорю, не помню что, а может, говорю, о чем думаю. Что буду актером. Что я УЖЕ актер. Лучше всего я играю роль парня, совершенно обдолбанного в городе, но совершенно нормального дома с родителями, потому что мне семнадцать, и чем упорнее я твержу свои истории, тем правдивее они становятся. Что я живу нормальной жизнью. Что каждый день хожу в школу, ищу учителей, чтобы обсудить с ними предметы, которые я перестал посещать, ищу, ищу, но хотя так никого и не нахожу, я не сижу сложа руки, дел столько, что иногда я сбегаю в кафе, где всегда найдется кто-то знакомый, сейчас-то у меня куча знакомых, наконец есть люди, которые знают, кто я такой, и со мной разговаривают, и я не могу понять, как это вдруг меня так легко приняли в компанию, надо было просто обзавестись общей тайной и… войти в число тех, кто курит. И не только… Амфетамин классная вещь. Я чувствую спокойствие и уверенность в себе, и мы, все те, кто делает одно и то же, настоящие друзья. Все равно что купить входной билет в клуб, где тебя автоматически принимают в большую семью. Просто раз за разом покупаешь билет, и тебя принимают, снова и снова, снова и снова, и наконец-то я ЖИВУ.