Читать «Антология современной финской драматургии (сборник)» онлайн - страница 164
Мика Мюллюахо
СААРА. Такое ощущение, что такая, как есть, я тебя не интересую.
ОЛАВИ. Но ведь коллегу из тебя не вычтешь.
СААРА. Последние три-четыре месяца, когда мы с тобой оставались вдвоем и без всякой совместной работы, меня охватывало ощущение пустоты…
ОЛАВИ. Пустоты?
СААРА. Ощущение, что вне работы не существует никакого «мы».
ОЛАВИ. Боже ты мой… Но ведь почти все определяется для человека его профессией и пристрастиями. Книги, которые он читает. Друзья… Интересы… С кем он ходит в театр… Куда отправляется путешествовать… У человека есть энергия, которую нужно во что-то вкладывать. Часть – в работу. Часть – в семью, в отношения. Но я не могу представить, как оторвать одно от другого. Работа объединяет нас.
СААРА. Только работа.
ОЛАВИ. Ты что же, думаешь, что я тебя не люблю?
СААРА. Да, так мне кажется. Это я и пытаюсь сказать.
ОЛАВИ. Боже мой… Ну, иди ко мне. Я люблю тебя. Как же ты не видишь? Я часами могу на тебя смотреть. На твою походку. На твои жесты. Вчера, когда ты рисовала, я наблюдал за движениями твоей руки. За тем, как все твое существо сосредотачивается, исполняется смысла. Когда я смотрю на тебя, я ощущаю красоту как она есть. Я могу находиться рядом, могу наслаждаться твоим присутствием… Мне кажется, это незаслуженный дар. Самый великий дар, какой можно только получить. И это совершенно не связано с работой. Но…
СААРА. Что «но»? О чем ты подумал?
ОЛАВИ. Но что, если это значит, что на самом деле
СААРА. Не понимаю…
ОЛАВИ. А этот стеклянный дом и есть я.
СААРА. Ты?
ОЛАВИ. Да… Олави – стеклянный дом, и его можно любить только за его содержимое. Как же я раньше не понял… Ты все время говоришь только о себе. Что ты любишь меня только в движении, в работе. Ты хотела поставить «Гармонию», потому что я, разбитый, пустой, неинтересный молчун, – не тот человек, которого ты любила. И потому дом пуст…
СААРА. Пустой дом символизировал нашу жизнь…
ОЛАВИ. И из него можно выглянуть наружу, если станет скучно…
СААРА. Ты переиначиваешь мои мысли себе в угоду!
ОЛАВИ. Когда ты полюбила меня и переехала ко мне… Ты прямо отсюда позвонила своему прежнему возлюбленному…
СААРА. Я тогда потеряла телефон!
ОЛАВИ. Даже в отношениях ты не терпишь пустоты. К тому же ты все время была занята работой. Как забавно – все думают, что ты моя муза. А на самом деле все, можно сказать, наоборот…
СААРА. Как ты смешон! Тебе это так не идет.
ОЛАВИ. Как может не выглядеть смешным человек, который вдруг узнал, что его не любят?
СААРА. Я не говорила, что я тебя не люблю! Что за странные жалобы?
ОЛАВИ. Я вообще никогда не жалуюсь.
СААРА. Ах вот как. Когда ты валялся дома на больничном после «Смерти коммивояжера», ты только и делал, что жаловался. Все тебе было не так: в газетах ничего не пишут, никто не звонит, ты в депрессии, тебе не предлагают работу… Ты причитал, как беззубый старик. Я с подросткового возраста жила одна. Меня недооценивали и притесняли за то, что я женщина. Я туалеты мыла, пока не обрела наконец профессию, за которую меня будут уважать, и теперь уж я никому не позволю себя использовать… Но я никогда не жаловалась. Никогда не винила других, не представляла себя мученицей. И вдруг я увидела все это в тебе, и поняла, что не могу на это смотреть.
