Читать «Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу» онлайн - страница 295

Вячеслав Васильевич Фомин

С приведенным наблюдением антинорманистов Костомарова, Гедео­нова и Иловайского абсолютно согласуется заключение норманиста Ф.А. Брауна, отметившего, что «более ясные географические сведения о России начинают появляться в сагах только с самого конца X в.». Вместе с тем он указал на два принци­пиально важных факта, которые позволяют без особого труда определить нижнюю и верхнюю границы времени пребывания скандинавов на Руси. Во-первых, констатировал ученый, «о хазарах, насколько мне известно, сага нигде не упоминает. Могу даже положительно утверждать, что их там нет и быть не может». А во-вторых, «из южнорусских кочевых на­роднее в саги попали лишь печенеги... и может быть, половцы...». Об отсутствии в сагах «малейшего следа о хазарах» говорили затем К.Ф. Тиандер, В.И. Ламанский, В.А. Пархоменко. В 1973 г. М.Б. Свердлов уточ­нил, что в «Саге об Эймунде», о которой Браун вел речь, названы не по­ловцы, а печенеги. Из сказанного следует, что скандинавы в своей массе начали бывать на Руси уже после исчезновения из русской истории хазар, разгромленных в 60-х гг. X в. Святославом, и посещали ее самое короткое время - где-то примерно с 980-х гг., т.е. с вокняжения Влади­мира Святославича, и до первого прихода половцев на Русь, зафиксиро­ванного летописцем под 1061 г. («придоша половци первое на Русьскую землю воевать...»230). Эти рамки еще более сужает тот факт, что саги пос­ле Владимира называют лишь Ярослава Мудрого (ум. 1054) и не знают никого из его преемников. На конец X в. как на время появления скан­динавов на Руси указывают и другие скандинавские источники. Важ­ное значение в этом плане приобретает мнение сторонницы норманства варягов Е.А. Мельниковой, установившей, что «сложившаяся географическая номенклатура рунических надписей и скальдических стихов ско­рее указывает на конец эпохи викингов как на время наибольшего зна­комства скандинавов с топографией Восточной Европы и формирова­ния... соответствующей традиции». Но конец эпохи викингов - это середина XI века.

Сам же факт наличия в сагах имени Владимира и отсутствие имен его предшественников представляет собой, так сказать, временной маркер, безошибочно показывающий, что годы его правления и «есть время, ког­да норманны, по большему счету, открыли для себя Русь и начали систе­матически прибывать в ее пределы». Именно по этой причине отзвуки собственной истории восточноевропейских стран и народов появляются у скандинавов, констатируют сами норманисты, «лишь в сообщениях, от­носящихся к концу Х-ХІ веку», в связи с чем, подчеркивает Мельнико­ва, именно «с рубежа Х-ХІ вв. особую ценность для освещения социаль­но-политической истории Древней Руси приобретают скандинавские... источники». Первым викингом, побывавшим на Руси, саги считают Олава Трюггвасона, в будущем норвежского короля (995-1000). В са­гах, вместе с тем, точно названо и время первого появления скандинавов в Византии. Крупнейший византинист XIX в. и норманист В.Г. Василь­евский доказал, что скандинавы приходят в Империю и вступают в дру­жину варангов (варягов) значительно позднее ее возникновения в 988 г. При этом указав, что византийские источники отождествляют «варангов» и «русь», говорящих на славянском языке, и отличают их от норманнов. «Сага о людях из Лаксдаля» («Сага о людях из Лососьей Долины»), кото­рую ученый характеризует как «древнейшая и наиболее достоверная исто­рическая сага», не только приводит имя первого норманна, служившего в 1027-1030 гг. в корпусе варангов, но и особо акцентирует внимание на том, что по прибытию в Константинополь «он поступил в варяжскую дру­жину; у нас нет предания, чтобы кто-нибудь из норманнов служил у константинопольского императора прежде, чем Болле, сын Болле». Нор­манисты оспаривают эту информацию саги, уверяя, что Болли был скорее «одним из последних исландцев, служивших в варяжской дружине».