Читать «Как я была Пинкертоном. Театральный детектив» онлайн - страница 20

– Я понимаю, бриллианты Любови Петровны, но кому нужен портрет Вадима Сергеевича? Думаю, загадка в этом. – Тогда я еще была способна смеяться.

Проницалову было наплевать на портрет, Агату Кристи и даже бриллианты, на него магически подействовало слово «труп». Из чего я заключила, что мечтой Проницалова было раскрыть какое-нибудь невероятное убийство, чего ради он и стал милиционером. Теперь, если Любовь Петровна догонит нас живой, Проницалов скорее лично обеспечит труп слева по борту, чем упустит возможность расследования. Деятельный мечтатель при должности – сущее наказание. К счастью, Проницалов не производил впечатление дурака-службиста, не то трупов за левым бортом значительно прибавилось бы из числа сошедших с ума актеров.

Впрочем, у нас оказалось все впереди.

Закончилось обсуждение веским заявлением:

– Убийца на пароходе. Никому на берег не сходить без моего разрешения!

Суетилов возмутился:

– Глупости! Какой убийца?! У нас выступление.

Им с Тютелькиным понадобилась четверть часа, чтобы убедить милиционера, что ни один член труппы никуда не сбежит во время высадки в Малозаседателево, к которому мы уже приставали. А потому связывать всех одной веревкой за шеи не стоит. Тютелькин выговорил мне:

– Руфа, ты не могла бы осторожней упоминать трупы и Агату Кристи?

Я обещала учесть нюансы полученного Проницаловым образования.

Все равно сойти на берег в Малозаседателево он разрешил не всем, но там актеры и не понадобились.

Малозаседателево встречало нас совсем не так, как все прежние города и веси, особенно Гадюкино. Ни плакатов размерами в половину улицы, ни исполнения прощальных маршей в качестве приветственных, ни букетов размером с клумбу каждый.

Мелькнула мысль, что они узнали об отсутствии настоящей Павлиновой, а встречать с помпой ее двойника не пожелали. Оказалось, что такая мысль родилась не только у меня, Суетилов тоже беспокойно крутил головой.

К счастью, мы ошибались, для подобной встречи у малозаседателевцев были свои причины, которые другие сочли бы неуважительными, а местные возводили в ранг судьбоносных.

Волны НЭПа давно отхлынули от столицы, но, по законам бытия (образованные люди называют эти законы физическими), продолжали расходиться кругами по провинции. То тут, то там они сталкивались с островками новой жизни и нового видения мира. Эти островки стремительно поднимались из бушующего моря переделки всеобщего сознания, превращаясь в большие острова. НЭП умирал безо всяких на то постановлений или решений сверху, как волна, попавшая между множеством островов архипелага.

Если Гадюкино или Тарасюки были островами поменьше, то Малозаседателево высилось настоящим утесом нового мышления и новой жизни, о который старорежимный обывательский быт разбивался, как прибой о скалы. Тем удивительней казалось название городка, оставшееся с прежних времен. Выяснилось, что перемены названия не за горами, осталось лишь сделать окончательный выбор между «Светлым Будущим» и «Передовым Маяком». За каждое из них выступало равное количество горожан, оставшиеся тридцать семь несознательных никак не могли определиться, что и мешало принять окончательное решение. Каждодневные дебаты приводили к переходу на ту или другую сторону по равному числу колеблющихся и даже вчерашних приверженцев, не меняя абсолютного равенства. Но число несознательных уменьшалось с каждым днем, два месяца назад их было пятьдесят три.