Читать «Пятьсот миллионов бегумы. Найденыш с погибшей «Цинтии»» онлайн - страница 24

«У меня будет собственный особняк, свои лошади. И у Марселя тоже будет лошадка! Ну, разумеется, если я буду миллионером, он будет жить так же, как я. И как хорошо, что это случилось теперь! Полмиллиарда… И титул баронета! Вот странно: теперь, когда это произошло, мне кажется, что я давно этого ждал. Точно у меня было предчувствие, что вот-вот что-то должно случиться, что я не всегда буду корпеть над книгами и чертежами. Ах, я до сих пор не могу опомниться, как во сне!»

Предаваясь этим восторженным мечтам, Октав шел по улице Риволи. Дойдя до Елисейских Полей, он свернул на улицу Рояль и вышел на бульвар. Прежде он с полным равнодушием проходил мимо витрин, зная, что все это великолепие, выставленное в них, не имеет к нему ни малейшего отношения. Но сейчас он остановился и, как завороженный, смотрел на сокровища, которые в любую минуту могли стать его собственностью.

«Все это мое! — мысленно говорил он себе. — Для меня голландские пряхи вертят свои веретена, для меня эльбефские ткачи выделывают свои тончайшие сукна, часовщики делают часы; для меня сияют тысячами огней люстры в Большой Опере, надрываются скрипки, поют знаменитые певицы. Это для меня жокеи объезжают чистокровных лошадей, для меня загорается ослепительным светом «Английское кафе». Весь Париж мой! Весь мир принадлежит мне! Я отправлюсь путешествовать! Ведь должен же я посетить свои владения в Индии… А там, в Индии, захочу — куплю себе пагоду, со всеми ее бонзами и идолами из слоновой кости. Заведу себе слонов! Устрою охоту на тигра! Какое оружие у меня будет! Какая шлюпка! Да что шлюпка! Нет, я заведу себе роскошную быстроходную яхту и отправлюсь куда захочу; буду останавливаться где вздумается. Да… кстати, насчет путешествий… Ведь я должен сообщить эту новость матери. Не отправиться ли мне сейчас в Дуа? Гм… а как же школа? Ну что школа, о ней сейчас можно забыть. А вот Марсель… Ему надо дать знать. Пошлю-ка ему телеграмму. Он, конечно, поймет, что мне не терпится увидать своих».

Октав зашел на телеграф и послал Марселю телеграмму, в которой сообщал, что уезжает в Дуэ и вернется через два дня. Затем он кликнул фиакр и приказал везти себя на Северный вокзал. Едва очутившись в вагоне, он снова погрузился в свои волшебные мечты и промечтал всю дорогу. В два часа ночи он стоял у подъезда родительского дома и трезвонил изо всех сил, а из окон соседних домов высовывались испуганные лица, и любопытные кумушки спрашивали друг друга:

— Кто же это заболел? К доктору звонят.

— Доктора нет в городе! — крикнула старая служанка, высунув голову в слуховое окошко из своего чулана на чердаке.

— Это я! Я, Октав! Откройте мне, Франсина!

Наконец, минут через десять, Октава впустили в дом. Мать и сестра Жанна, обе в капотах, выбежали ему навстречу, встревоженные этим неожиданным появлением среди ночи.

Октав вместо всяких объяснений прочел им вслух письмо отца.

Первое мгновение г-жа Саразен словно остолбенела, а потом со слезами радости бросилась обнимать сына и дочь. Ей казалось, что отныне весь мир принадлежит им, что никакое несчастье никогда не сможет коснуться ее детей, которые теперь владеют сотнями миллионов. Но женщины в отличие от мужчин быстро осваиваются с такими головокружительными переменами в своей жизни. Перечитав еще раз письмо мужа, г-жа Саразен сказала себе, что в конце концов ему принадлежит право решить судьбу ее и детей, и на этом успокоилась. Что касается тринадцатилетней Жанны, она радовалась от всей души, видя, как радуются мать и Октав, но она не могла представить себе, что может быть на свете лучше их маленького уютного домика, где жизнь ее протекала так мирно и счастливо под крылышком родителей и дни были наполнены такими интересными занятиями с учителями. Она не понимала, как это может быть, чтобы несколько пачек банкнот внезапно изменили ее жизнь, и, так как воображение отказывалось прийти ей на помощь, эта блестящая перспектива ничуть не волновала ее.