Читать «Одержимые блеском: о драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир» онлайн - страница 9

Если убрать с острова все, что было построено на нем за все эти годы: банковские, финансовые и коммерческие организации, художественные галереи и все то, что мы эмоционально ассоциируем с Нью-Йорком, – эти 23 квадратные мили земли не представляют собой ничего особо ценного. Да, здесь есть бухта, но она настолько велика и мелководна, что последние триста лет остров прирастает отбросами. В буквальном смысле слова: не менее 15 процентов его тверди, включая большую часть финансового района, – это насыпанная земля.

На острове множество гранитных отложений, оставленных отступающими ледниками в конце последнего ледникового периода. Огромные валуны, которые вы видите в Центральном парке, – это всего лишь верхушка пресловутого айсберга. Эти гранитные отложения вездесущи, они уходят глубоко вниз, делая землю непригодной для вспашки. Зимой на Манхэттене слишком холодно, летом слишком жарко. Он страдает от ураганов и наводнений. Остров крошечный, его окружает ледяная переменчивая вода. На острове не было никаких природных материалов, кроме крошечных участков леса.

И все же какое-то время Нью-Йорк оставался столицей США. Когда он превзошел размерами Лондон и стал крупнейшим городом мира в 1925 году, Нью-Йорк стал неофициальной столицей мира. По иронии судьбы теперь это самая желанная недвижимость на планете.

Что же определяет его нынешнюю ценность?

Цены на недвижимость на Манхэттене подчиняются тем же базовым принципам эффекта дефицита. Другие города могут расти вширь. Но Манхэттен – это остров. Там можно строить только в высоту. На острове практически не осталось места для нового строительства. Цены определялись исключительно нехваткой площади.

Нехватка чего-либо – это сильная штука.

Иногда действует принцип «меньше да лучше», и в случае с Манхэттеном ключ к его ценности – это его размер. Нью-Йорк сам по себе как драгоценность. Судя по всему, эффект дефицита работает в любом случае, будь то караты бриллиантов или акры скалы.

Пространство на Манхэттене приобрело ценность только тогда, когда его стало не хватать. До массовой застройки и капитализма – до появления Уолл-стрит и финансового квартала – Манхэттен стоил немного, учитывая близость континента с огромными просторами и природными ресурсами.

С учетом всех этих обстоятельств мешок редких, экзотических «драгоценностей» в обмен на болотистый, необработанный остров уже не кажется такой уж плохой сделкой.

Гонка за пряностями

Какого черта голландцы делали в Новом Свете, тем более в долине реки Гудзон? Почему им вообще пришло в голову покупать этот каменистый топкий островок? В конце концов, Манхэттен – это не Багамы.

Если рассуждать с точки зрения денег, то ответ – пряности.

Немногие товары влекли людей с такой силой – то есть так быстро, так далеко и так отчаянно, – как это делали пряности. Почему?

Частично их привлекательность, как и у драгоценных камней, заключается в их редкости. На протяжении почти всей истории человечества доставать пряности было трудно и опасно. Как и многие драгоценности, их доставляли издалека, и это требовало невероятных усилий и затрат (иногда и крови). Кроме того, в отличие от большинства драгоценностей пряности использовали с практическими целями, начиная с лечения болезней и консервирования еды, а также как старомодную «дурь». Честное слово: при правильном употреблении многие «обычные» пряности дают весьма заметный наркотический эффект.