Читать «Шелк аравийской ночи» онлайн - страница 236

Они ходили в Итальянскую оперу и Комеди Франсэз, нередко поднимались на Цитадель, где по соседству с руинами стоял роскошный дворец предыдущего хедива, с сияющим куполом, окруженный стройными минаретами, – оттуда открывался захватывающий вид на город. Они осматривали висящую церковь в коптском квартале, построенную высоко между домами, где под двумя колокольнями скрывались готические своды с арабесками и бастионы римского форта. Посещали египетский музей в квартале Булаг, где изумленно замирали у свидетельств древней культуры, что расцветала здесь прежде: фараоны, построившие пирамиды в Гизе, гигантские стелы, напоминающие о вечности, и Сфинкс, монументальное сказочное существо, пустыми глазами созерцающее пески. При третьем или четвертом посещении эти громады казались еще грандиознее, чем при первом. Они ездили в Сахару, к ступенчатым пирамидам, и в Александрию. Майю очень трогала гордость в глазах Джеральда, когда он брал в руки одну из написанных ею книг, или когда разглядывал Джону, объяснял ему что-то в музее, или Джона рассказывал деду о каком-либо здании что-нибудь услышанное от друзей или в школе.

Несколько раз Джона спрашивал об отце. Майя, вполне в это веря, отвечала, что он умер, как и дядя, в честь которого мальчик получил имя, и пока ответ устраивал Джону. Когда-нибудь он снова задаст этот вопрос и захочет подробностей, Майя это прекрасно понимала. Но она еще подумает, что ответить, время есть.

Она никогда не носила индийский браслет, что Ральф прислал ей из Мардана, – он напоминал ей о кровавом восстании, унесшем жизнь мужа. Но носила на левой руке обручальное кольцо в память о Ральфе, оправленную монету из Химьяра на шее в память о Рашиде и траур по обоим. До сих пор. Год за годом. Теперь она поняла, почему тетя Элизабет столько лет не снимает черное. Ничто не давало Майе большей свободы, чем платье вдовы, оно уничтожало бастион приличий и все границы, что так стесняли Майю. Ральф стал солдатом по собственной воле, сам избрал свою судьбу – погибнуть в восстании сипаев. Но своей смертью он невольно преподнес Майе самый большой подарок – освободил ее. Она могла идти, куда хочет, делать, что нравится, и общество не следило за ее нравственностью тысячью глаз.