Читать «Под солнцем тропиков. День Ромэна» онлайн - страница 102

— Я есть Аркадий Иваныч, — устало и нехотя отвечал он, подходя к забору, — кто это здесь разорался?

— Па-а-па! — взвизгнула Верка, забив ногами землю, поросшую одуванчиками: эта улица у нас не главная, поэтому она не мощеная и без тротуаров.

Далее, подсадив Веру на забор и дождавшись ее благополучного снижения в объятия сразу помолодевшего на десять лет отца, я побрел по улице, сгорбившись и безнадежно взывая:

— Ах, Петька, Петька, собачий хвост, где ты есть и вернешься ли ты?

Из благоразумия я провел эту ночь не дома, а в Кремлевском саду на лавочке.

4. Перевалив хребет Мак-Доннеля и тропик Козерога…

Перед самым выходом из пещеры, на расстоянии каких-нибудь десяти метров от нее, на каменистом куполовидном холме приткнулся аккуратненький домик в четыре окошка, крытый толем, со стенами, выложенными изразцом. Мимо него проходила широкая дорога, выбитая в камне; одним концом, ближним, она упиралась в пещеру, другим — вела в город. Город расположился внизу по обеим сторонам реки в глубокой зеленой ложбине.

Оглядевшись, Бамбар-биу пригласил Петьку следовать за собой без мешкотни. Он быстро прошел к домику. В дверях их встретил высокий, чугуннолицый, чернобородый.

— Добро пожаловать, — сказал он по-английски, — давненько тебя не видывал.

— Говори по-русски, — отвечал Бамбар-биу, — этот малец тот самый русский…

— Ааа… — Лицо в колючем ореоле непокорных, черных с проседью волос посмотрело на Петьку с большим вниманием.

Бамбар-биу представил широким жестом:

— Айра Доггед, ученый, антрополог, химик. Пионер Петька, аэро-путешественник.

— Очень прриятно, — сказал Доггед, раскатившись на букве «р» и близкого знакомства с русским языком не обнаруживая: — Я вами наслышан.

Айра Доггед представлял собой человека не менее интересного, чем гигант Бамбар-биу. Они были одинакового роста, этим походя друг на друга, но тут сходство и кончалось. Доггед имел резкое скульптурное лицо: квадратный, как обрубленный со всех сторон, лоб; нос — словно обтесанный по линейке; губы — два тонких прямоугольника.

Цвет кожи его был цветом полированного чугуна. Глаза — не глаза, а глазища, притаившиеся под лобным квадратом, — горели черными брильянтами в оправе иссиня-белой роговицы.

Они вошли в комнату, которая имела вид антикварного или этнографического магазина, пришедшего в упадок. Беспорядочные груды книг со старинными кожаными переплетами и застежками из зеленой меди перемешивались с первобытным оружием, утварью и идолами с Полинезийских островов, с грубыми пестрыми нарядами дикарей; скелеты и отдельные кости ископаемых зверей — с человеческими черепами — желтыми, беззубыми, дыроглазыми, бесчелюстными.

Посмотрев с сомнением вокруг себя и вымолвив с твердым порицанием «ну, беспорядок», Доггед провел гостей в соседнюю комнату. Если в первой все говорило о первобытном хаосе, во второй — белый кафельный пол, эмалированные стены, блестящее химическое оборудование напоминали пришельцам не о заре человечества, а о XX веке, веке сложной техники и точных наук. Отодвинув от стойки два табурета на длинных ножках, Доггед предложил гостям садиться. Бамбар-биу отказался, Петька же, усталый после гонки, с удовольствием оседлал длинноногий табурет, вымерив предварительно все движения, чтобы не растянуться на кафлях. И все же табурет провез его немного, посвистав ножками о пол.