Читать «Геополитическая концепция истории России П. Н. Савицкого» онлайн - страница 97

Согласно теории «периодических ритмов» отечественной истории «пятилетка» рассматривалась как воспроизведение на качественно другом уровне промышленного развития XVIII в., времени, по мнению Савицкого, промышленного первенства России, когда она вывозила за границу черного металла больше, чем Англия. Он отмечал, что в этот период нашей стране удалось не только «догнать», но и «перегнать» Европу. В этой связи евразийский теоретик просматривал в основе пятилетки следующую «максимуму»: «Почему не осуществить в ХХ веке того, что было осуществлено в XVIII-ом».

Правда, кое-где, по наблюдению Савицкого, индустриальные традиции месторазвития были прерваны – запустение военного судостроения, прежде всего, производства дредноутов. Итог – СССР стал заказывать линкоры в США, а артиллерию для них – в Дании. Как справедливо отметил Петр Николаевич: «до таких вещей и отдаленно не унижалась предреволюционная Россия».

В исторический «ритм» попала и «сплошная коллективизация», которая опиралась на потребности, близкие по характеру к тем, которые породили в свое время в России поместное землевладение: «Вводя институт этого землевладения, московские цари XVI–XVII веков создавали кадр людей, которым они обеспечивали возможность являться по их зову на военную службу «и людными и оружными. Без наличия крупных сельскохозяйственных производственных единиц Россия в настоящее время (начало 1930-х годов – А. М.) не может быть «оружной»». Таким образом, коллективизация рассматривалось как продолжение евразийской традиции.

Начала этих «евразийских» преобразований советской власти Петр Николаевич находил в возрождении «тягловых» и «служилых» начал в социальном режиме СССР, в сходстве «государевой пашни» XVI–XVII веков с совхозами и колхозами. В этой связи Савицкий даже соглашался с народниками, заявлявшими о традиционности социализма в России. Но при этом, по мнению евразийского теоретика, социализм не ограничивался общиной, а охватывал весь строй русского «служилого» и «тяглового» государства; и вытекал не из свободного самоопределения коллектива, но «из высшего напряжения этатизма».