Читать «Под городом Горьким» онлайн - страница 3

3

Он жил один в двухкомнатной квартире, на третьем этаже в нашем подъезде. Лично мне не доводилось встречать полковника в отставке, пусть и одинокого, но в менее габаритном жилье. Он жил скромно, с соседями держался на расстоянии, первым никогда не здоровался, а когда кто-нибудь желал ему «доброго дня», лениво кивал головой или отвечал коротко и тихо.

Я вот думаю подчас: а видел ли кто его в военной форме? Я— нет. Откуда же тогда знаю, что Он полковник? Про это мне рассказал земляк, который также живет в нашем городе и как-то столкнулся с ним лицом к лицу.

— Я служил с ним в Средней Азии, Он был моим начальником,— слушал я земляка.— Я— корреспондент дивизионной газеты, Он— начальник политического отдела, молодой полковник, большой любитель художественной литературы. Читал даже на учениях, когда выдавалась свободная минута, а чаще— в своем рабочем кабинете. И делал, заметь, это весьма хитро. Книга всегда лежала в ящике стола, и если кто из подчиненных заглядывал к нему, Он тянул руку навстречу, а животом тем временем закрывал ящик. Шито-крыто. Но ничто не остается незамеченным. Раскусили и начполита. Раскусить раскусили, а что ты ему сделаешь?.. Только не про чтение мне вспомнилось, это все мелочи— чтение книг в рабочее время. Как-то вызывает он меня и приказывает: «Едем через полчаса в Теджен, собирайся и бери с собой фотокорреспондента». Теджен, где стоял учебный танковый полк, был далековато даже по меркам безлюдной пустыни— около двухсот километров. Ну, едем так едем. Я быстренько собрался, на месте был и фотокорреспондент, рядовой Раджепов, туркмен по национальности, очень веселый и общительный парнишка. Приехали на уазике в танковый полк, начполит оставил нас одних (сами знаете, что делать, не первый день в газете) и приказал ждать его около штаба в семнадцать ноль-ноль.

Мы так и сделали: набрали материала, ждем около штаба полка. Час, другой ждем. А потом я не выдерживаю, интересуюсь у дежурного: а где же наш начальник, где полковник? Дежурный хитро усмехается: мол, чудаки вы или что? Он давно уехал… Я удивился: как это— уехал? Однако удивительного тут оказалось мало. И я, наивный в те времена лейтенант, не мог сразу смекнуть, что зачем ему мы, попутчики, свидетели, когда весь багажник был нашпигован дынями и арбузами, виноградом и рыбой, которой тут, в Каракумском канале, тьма-тьмущая! Но, извините, я и Раджепов не выписывали командировок, поэтому мне пришлось купить билет за свои деньги и солдату. Он же сделал на следующий день вид, что ничего не произошло. Ясное дело, несподручно ему было интересоваться и тем, запаслись ли мы материалом для дивизионки…

Почему сегодня Он живет один и как оказался в нашем городе, земляк не знал.

4

Раньше, когда не было компьютеров, Он заваливал своими рукописями машинистку областной газеты. Та всегда, когда непризнанный писатель приносил очередное произведение, морщилась, мычала себе под нос что-то невнятное, но, хоть и была недовольна очередным визитом к ней этого творца, не отказывала ему, бралась за работу: двадцать копеек за страницу в те времена тоже были деньги. А у него страниц набиралось порядочно. Машинистка искренне жалела жену непризнанного писателя: сколько же денег тот выбрасывал на ветер! Кому, кому нужна эта писанина? Она же и рядом не стояла с литературой. Как-то, попервоначалу, машинистка— добрая душа— попыталась отредактировать текст, хоть немного прояснить его, придать привлекательный вид, но лишь нажила себе головную боль. Он не принял ни одной поправки, ни одной, потому что те страницы, в которые она вмешалась, пришлось перепечатать. Разумеется, бесплатно. Хотела сказать тогда непризнанному писателю прямо в глаза: «Да я когда слово Петровичу поправлю, он мне только спасибо говорит. Разве можно сравнить Петровича с тобой?! Его в школах дети проходят. А ты— графоман!..»