Читать «Художники Парижской школы из Беларуси. Эссе, биографии, путеводитель» онлайн - страница 79

Летом 1948 г. Шагал увез Вирджинию и обоих детей во Францию. Память о нескольких годах грустного покоя осталась в цветных литографиях для книги «Тысяча и одна ночь».

В 1950 г. Марк Шагал купил близ Ванса усадьбу «Холмы», принадлежавшую ранее жене драматурга Эдуарда Бурде и возлюбленной Поля Валери Катерине Поцци. Совсем рядом находились усадьба Анри Матисса и бывший дом Ренуара. Новое счастье, которое он, казалось, обрел вместе с любимой и сыном, оказалось через семь лет совместной жизни с Вирджинией, увы, иллюзией. Приключилась история, достаточно банальная для отношений между шестидесятипятилетним мужчиной и женщиной возраста его дочери. Весной 1952 г. Вирджиния ушла к своему ровеснику Шарлю Лейренсу, первому директору Музея изящных искусств в Брюсселе, который для собственного удовольствия занялся фотографией. Шагала и Вирджинию он фотографировал и в Хай-Фолсе, и в «Холмах», где задумал снять фильм о Шагале. Всюду ему ассистировала Вирджиния… Сына Шагала она забрала с собой.

Через четыре месяца Шагал женился на российской еврейке Валентине Бродской, которая была дочерью когда-то богатого, но разорившегося уже на Западе сахарозаводчика. Ее, как и Вирджинию, привела в дом дочь Ида в качестве экономки. Все думали, что и этот брак будет недолговечным. А Марк прожил с Вавой, так называли ее друзья, тридцать четыре года – на четыре дольше, чем с Беллой. За это время новая супруга постаралась отвадить от дома не только внебрачного сына, но и родную дочь Шагала. Широкой публике в Беларуси вся эта история стала известна после показа по телевидению в 2007 г. четырехсерийного фильма белорусских тележурналистов Олега Лукашевича и Александра Алексеева, которые встречались с преданными забвению родственниками Шагала.

Сразу после женитьбы Марк с новой женой отправился в Грецию. Впечатления от этой страны помогли художнику создать серию цветных литографий на тему «Дафнис и Хлоя» по заказу издателя Териада. Эта работа оказалась удачной и имела продолжение. В 1958 г. от Парижской оперы поступил заказ на костюмы и декорации для одноименного балета на музыку Равеля, а в 1961 г. вышел роман Лонга «Дафнис и Хлоя» опять же с иллюстрациями Шагала. Художник не засиживался в своем поместье и часто наведывался в Париж. Этот город доминирует на красочных полотнах, словно олицетворяющих вновь обретенный покой, но почти в каждой работе есть кусочек, посвященный Витебску.

Всю свою жизнь Шагал противился тому, чтобы его считали исключительно еврейским художником, и старался доказать универсальный характер своего искусства. Поэтому он всегда соглашался на предложения принять участие в оформлении христианских храмов. В 1957 г. это были мозаика и витраж для собора в Асси. Витражи Шагала можно увидеть в соборах Реймса, Цюриха, Тьюдди (английское графство Кент). Библейские сюжеты присутствуют почти во всех монументальных произведениях художника: витраже «Двенадцать колен Израиля» в синагоге медицинского центра Хадасса и в мозаике «Стена плача», трех гобеленах в новом здании Кнессета в Иерусалиме. В Ницце даже был создан Национальный музей «Библейского послания», целиком состоящий из его работ, который был открыт для публики в 1973 г. Однако, пожалуй, самыми известными масштабными работами можно считать созданные в 1964 г. витраж «Мир» в здании ООН в Нью-Йорке и роспись плафона в Гранд-Опера в Париже. И если первое творение Шагала органично вписалось в конструктивистский стиль здания на Ист-ривер, то некоторым посетителям главного театра Франции модернистские изыски «колют глаз», и они время от времени предлагают демонтировать это пусть великое, но все же слишком неординарное для классического интерьера произведение.