Читать «Воевода Шеин» онлайн - страница 10

Москва куражилась. Пришла зима, а с нею Святки, и москвитяне разгулялись, будоражили город с утра до полуночи, с плясом и с песнями ходили по улицам и площадям. Всюду толпились ряженые, наряжались кто во что горазд, кто медведем, кто козлом. Прихлынув на Красную площадь огромной толпой, величали царя, любезного им Фёдора Иоанновича, прозванного в народе Блаженным. И звенело над площадью: «Той авсень! Той авсень! Мы искали, мы искали государев двор. Мы нашли его середи Москвы. Середи Москвы вереи пестры, подворотенки позолочены».

А все московские колокола в эту пору — от кремлёвских соборов и церквей до храмов Белого города и Земляного, до слобод Дорогомиловской и Ямской — поддавали жару горожанам беспрерывными звонами: то в одном конце Москвы, то в другом звонари кудесничали. Вот на церкви Иоанна Предтечи, что в Белом городе, архангельские звонари закуролесили, да тут же среди толпы появился некий сказитель, назвал себя Сергеем Писаховым и пустился в рассуждения:

   — Сказывают, что колокол «Лебедь» проспал: дело свадебное, и он все дни пред нынешним раскачивался. А как пришёл в себя, громовым голосом рявкнул: «Почём треска? Почём треска?» Малые колокола ночь не спали — тоже гуляли, цену трески не вызнали и наобум затараторили: «Две копейки с половиной! Две копейки с половиной!»

Ряженые москвитяне хохотом зашлись. А сказитель Сергей продолжал:

   — Хорошо ещё, другие колокола остроглазы были, приносы-подарки давно высмотрели, стали выпевать: «Слушайте! Слушайте! К нам! К нам! С пивом к нам! С брагой к нам! С водкой к нам! С чаркой к нам!»

И вторят Писахову ряженые:

   — С пивом к нам! С брагой к нам! С водкой к нам!

Ни Писахов, ни ряженые не озираются по сторонам, патриарших приставов не боятся, потому как не богохульствуют, весельем озабоченные. И то сказать, архиереи смотрят на святочные чудачества сквозь пальцы. Знают они и то, что в московских домах нынче идут гадания и ворожей и чародеев вспоминают, домовым и лешим честь отдают. А в «страшные» вечера, что наступают с первого января, сам царь Фёдор поднимается на колокольню Ивана Великого и высматривает, как бы где-нибудь не возник «красный петух». Звонари тогда готовы по мановению его руки ударить в набат. Потому и называют вечера «страшными» в эту пору, что ряженые из узды вырываются, удаль показывают, а дюже захмелев, и «красного петуха» пускают. Зато днём, поднявшись на колокольню, царь Фёдор со звонарями выпевает на малых колоколах: «Коляда, коляда вокруг сударева двора. Сударев-то двор посреди Москвы, ворота пестры».

Под вечер сотни ряженых парней и девиц шли на Москва-реку. Детвору уже в это время уводили с горок по домам, а на речной глади начинались взрослые потехи. «Шли» — легко сказать. Это было зрелище всем на удивление. Кто крутил колесо, кто двигался на руках, кто выделывал такие коленца, будто молнии сверкали. На головах — бараньи, козлиные, свиные личины. Пусть знают москвитяне: ряженые идут.

И в этой толпе ряженых немало парней и девиц из богатых и именитых семей. Есть в ней боярские и дворянские сыновья и дочери, князья и княжны — Святки всех втягивали в свой круговорот.