Читать «Три любви Фёдора Бжостека, или Когда заказана любовь» онлайн - страница 57

Отъезжал он в горьком одиночестве, никто его не провожал, а одна из дочерей, узнав о том, что их отец отправляется на смотрины к очередной своей невесте, бросила злобно: «можешь не возвращаться вообще». Скрасили одиночество соседи по купе, с которыми Федор проговорил за бутылкой вина почти всю ночь. Поезд, как всегда, остановился в Бресте на два часа для смены вагонных осей. К сожалению, за последние сто пятьдесят лет, когда были проложены первые разной ширины колеи, никому ничего не удалось придумать для разрешения этой проблемы. А, может быть, не хотелось, или, точнее, не следовало делать этого из стратегических соображений, и проще было оставить всё так, как есть. Европейский стандарт равнялся 1435 мм, то есть 4 футам и 8,5 дюймам, а российский – 1520 мм, то есть 5 футам ровно. Считалось, что в Европе, изначально в Англии, где вообще была проложена первая железнодорожная ветка, за основу взяли ширину колеи древнеримской повозки, а в России для удобства – просто круглое число. Фёдор вспоминал то, чему учили их ещё в институте, и удивлялся своей памяти, которая сохранила цифровые данные, которые, в сущности, рядовому пассажиру совсем не обязательно знать. Но так часто бывает, врежется в память цифра, мелодия или эпизод из книги и может проявиться много-много лет спустя при самых неожиданных обстоятельствах, даже чуть ли не во сне. Он наблюдал, как мощные подъёмники возносят вагоны на трёхметровую высоту, из-под них выкатывают широкие оси и подгоняют узкие. Конечно, проще было бы профинансировать производство универсальных осей и ставить их на все международные вагоны, идущие в западном направлении, но тогда пришлось бы ликвидировать всю эту службу депо, а это, опять же, рабочие места, мастерские, встречные сметы и т. д. и т. п. «Проблема» – рассуждал он. Пока производилась эта операция, как всегда, кого-то сняли с поезда за какие-то неточности в паспорте, что чаще всего случается у «челночников», или за контрабанду водки и сигарет, кто-то попытался выйти погулять на перрон, и ему приказали вернуться в вагон обратно, потому как нельзя. А кто-то смотрел на весь этот пограничный аттракцион из окна вагона, пил ту самую водку, которую запрещалось перевозить через границу и курил сигарету, больше двух пачек которых запрещалось перевозить так же. Вообще, прохождение таможенного контроля походило здесь чем-то на лагерный досмотр. Одна сторона – та, что проверяет – уже не с чувством превосходства, а какого-то опостылевшего безразличия лезла руками в чужие сумки и задавала примитивно-глупые вопросы на счёт количества провозимых денег и валюты с обязательным их предъявлением, а другая – не зная, как на эти вопросы отвечать, дрожала от страха. Фёдор, правда, не дрожал и даже не волновался, ему по статусу, связанному с его бывшей профессией, делать это было не к лицу, да и потом ничего сверхнормативного он с собой не провозил. К тому же «шмоны» в присутствии «дубачек» – охранниц он, по старой памяти, проводил когда-то и сам, так что процедура эта ему была хорошо знакома. Тем не менее, любопытство ко всему тому, что происходило вокруг, он проявлял большое, поскольку выезжал за рубеж второй раз в своей жизни и к тому же в ту страну, к которой имел какое-никакое отношение.