Читать «Переведи меня через Майдан...» онлайн - страница 365

* * *

11.32, по Киевскому времени

Козаченко встретился с Литовченко в коридоре, в таком месте, где их не могли достать ни журналисты, ни соратники по борьбе. Практически, то был тупик, ведущий к одной двери, в кабинет бюджетного комитета. Со стороны прохода беседующих прикрыл Олег Круглый.

— Что выяснил? — Козаченко прислонился к стене. Ноги подкашивались, в голове стоял туман.

— Юристы говорят в один голос: мы можем проиграть Верховный Суд. Если на него не будет оказано соответствующее давление. Так что, Андрей, хочешь — не хочешь, а тебе опять придётся общаться с «папой» Только он может повлиять на мужиков в мантиях.

Козаченко поморщился от головной боли, и через несколько минут, прежде чем набрать номер телефона Кучерука, связался с Велером:

— У нас новые проблемы. Срочно нужна ваша помощь.

* * *

11. 54, по Киевскому времени

Владимир Николаевич прошёл в туалет. По-маленькому. Его всегда веселило это слово: по-маленькому. Ещё когда у него родился сын, то он, неожиданно, приучил себя в доме, среди близких людей, говорить на «детском языке». Папа смотрит ТИ. Пальчик бо-бо. Собаку, старого сенбернара все домашние называли никак иначе, как Сеня, хотя у того была кличка Лорд. И именно эти воспоминания, на уровне чувств, спасали его в трудные минуты. Никто и предположить не мог, что буквально вчера, в машине, чтобы успокоиться, бывший глава правительства думал о… Сене. О старом, облезлом псе.

Экс-премьер уже собрался, было, сделать то самое, то есть по… Как его прервал телефонный звонок. Мелодия отыграла «Киевские вечера». Звонил «папа».

— Как твои дела, Володя?

— Вашими молитвами, Даниил Леонидович. Вот, безработный. Правда, пока ещё кандидат. Смешно, правда. И решение ЦИК есть. И ваше согласие было. А всё ещё кандидат.

— Слышал, ты хочешь через Верховный Суд решить свою проблему?

Яценко онемел. О своих мыслях, кроме Коновалюка, он никому не рассказывал. Да и с тем общался буквально несколько часов назад. Всё остальное время тот находился при нём. И никак не мог связаться с президентом. Просто физически не мог. Неужели его просчитали? Что ж, в таком случае молодцы, ничего не скажешь. Главное, чтобы не просчитали его дальнейшие, более дальновидные планы.

— Что замолчал, Володя? — голос президента надтреснуто рассмеялся. — Не считай, Володечка, себя умнее других. Не один ты читал Конституцию. Есть и другие, кто тоже умеет видеть между строк. Так что, прекращай играть в свои игры, и соглашайся на то, что предлагает Литовченко. Это тебе мой совет.

— Странный совет. Особенно, если учесть, ход последних событий.

— А ты их не учитывай. Дело зашло слишком далеко. Пора на нём поставить точку. Я тебя поддержу, в случае чего.

Яценко молчал. Ему жутко, до боли в скулах, хотелось выматериться в трубку, так, чтобы «папа» услышал всё, что он о нём думал. Поддержит… Уже поддержал! Но Владимир Николаевич сдержался. В большой политике эмоции не в почёте. Здесь может быть всё, что угодно. Но не для кого угодно. Внутри всё работало чётко, и скоординировано. Либо ты в упряжке, вместе со всеми. Либо ты вне игры. Что значит быть в упряжке, Яценко знал. Это значило, что во вне Верховной Рады, телевидения, радио, газет и всякой другой галиматьи, которые приносят деньги и власть, ты должен быть со всеми предельно тактичен и спокоен. Эмоции в данном клубе не в цене. В цене игра. Актёрское мастерство. Это Владимир Николаевич усвоил очень хорошо. И теперь он собирался во всю воспользоваться полученным уроком.