Читать «Сильные. Книга первая. Пленник железной горы» онлайн - страница 18
Генри Лайон Олди
— Что копаешься, сильный?
И ничего я не копаюсь.
— Раздумал выходить?
И ничего я не раздумал.
— Ну же, шевелись!
Мимо смотрит, будто меня нет. Ну и я не стал на него смотреть. Что я, сердитого Омогоя не видел? Стянул сапоги, рубаху, стою в одних штанах. Только мои проще, чем у Омогоя, и белые. Мама говорит, мне белое к лицу. И к имени моему подходит. Я не возражаю: мне тоже нравится. Пачкается только быстро, белое-то…
— По каким правилам? — спросил я.
— По вашим, малышовым! — не преминул съязвить Омогой. — До трех раз, так ведь у вас?
Знает он прекрасно наши правила. Просто куражится.
— Это если ладонью земли коснулся. А если…
— Ладонью? Да хоть затылком, сильный! Три схватки.
— Ладно.
Омогой пригнулся, набычился — и пошел прямо на меня. «Ю-рюн!» — пискнул Айан, поперхнулся и умолк. А все остальные вообще молчали. Один Вилюй носом шморгал, кровь останавливал.
Я нырнул Омогою под руки, хотел выхватить ногу — ага, как же! Две могучих лапищи ухватили меня, сгребли, вознесли над кругом. Я вцепился в Омогоя, как клещ, но он меня все-таки от себя отодрал. И зашвырнул. Ну, я полетел — куда деваться? Когда падал — перекатился удачно, но все равно дух из меня вышибло. В глазах потемнело. В ушах — звон. Нет, не звон, это дедушка Сэркен Сэсен поет:
— Вставай, сильный!
Плохой Омогой. Плохой Омогой.
Очень плохой Омогой.
— Давай, сильный. Вторая схватка.
Я встал. Штаны затрещали.
— Да, — кивнул я.
Я сильный. Он сам сказал, что я сильный. А он — плохой. Он плохой, а я — хороший. Хороший и сильный. Хорошие всегда побеждают! А он плохой и тяжелый. Падай! Не хочет падать! За руки хватает, по ногам бьется. А вот уже и не тяжелый! Куда земля делась? Вот земля. Перед глазами. Омогой лежит. Я лежу. Штаны порвались.
Жалко штанов.
— Ничья! Вставай, сильный!
Встаю. Штаны! Штаны порвались! Плохой Омогой! Схватил, давит. Я сильный! Я тоже давлю. Вот тебе! Я большой, я сильный! Я тебе покажу! Я тебя… Кырык! Кырык!..
Уй-юююй!
Нас с Омогоем подхватило, понесло, расшвыряло в разные стороны. Правда, разные стороны — это не очень далеко. Я повис в воздухе, отчаянно болтая ногами. Упаду! Нет, не упаду. Нас держали, вернее, держал мой старший брат, Мюльдюн-бёгё. Поднял, сунул себе под мышки — меня под правую, Омогоя под левую. Висите, мол, пока в разум не придете. Ну, мы и висели. Тут трепыхайся, не трепыхайся — пустое дело. А я еще и без штанов. Свалились, рванина, лежат в кругу. Стыдно-то как! Словно ты уже вырос, по нужде встаешь, и вдруг ночью всю постель обмочил. Я раньше когда расширялся, вечно одежду рвал. Потом наловчился, а может, привык. Я расширяюсь, и одежда со мной вместе. Штаны, рубаха, шапка, сапоги. Случалось, и доха. Не всякий раз, конечно: вот и сейчас — были штаны, да сплыли. Мюльдюн обещал, после Кузни всё наладится. Надо подождать. Жду, значит, вишу у брата подмышкой.
