Читать «ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ» онлайн - страница 234

Дремать до полдня, не спугнув покровы

Туманной деревенской тишины.

Я в скачке век готов вести отныне.

Я весь – огонь, и сполохом огня

Лечу над лесом, морем и пустыней.

И лености в полон не взять меня.

Моя религия – Поэзия России.

Она обнимет веси-времена

Свирелью Родины. И взор Поэта синий

Увидит моя милая страна!

***

Я налажу свой маленький стих

В этот звонко-отважный полёт.

Пусть в пути его ветер настиг,

Обнимается с ним и поёт.

Я украшу тот стих бирюзой

Ярко-синего вешнего дня.

Я омою те строки слезой

И очищу нежданной грозой.

Угадай в этих строчках меня.

А. Пушкин.

Спи, почивай, не болей, не скучай.

Вызывай, не зевай, налечу, поучу.

Поцелую шутя, моё свето-дитя!

А . Пушкин.

15. 06. 1996. Утро 15. 06. 1996.

Ни облачка. Простор синеет новью.

А Солнышко разлив своих лучей

Сопровождает вечною любовью,

356

Надеждой творчества и радугой очей.

Витает ангел рифмы звонкогласой,

Парит над сердцем, задевая боль.

И зреет Русь на пике дня и часа,

Готовая пожертвовать собой.

Та жертвенность сильней ума и воли, –

О, гены, гены – посох и тюрьма,

Терпенье вечное к одной и вечной боли –

Натурой рабскою представшая сама.

Но зреет Русь и, разрывая полог

Молчанья, глупости, покорства и вранья,

Привычку жертвенности – жестом дискобола

Отбросит в заповедные края.

Упругий стих упругим мыслям равен.

Я стих стремлю до звёзд и до Луны.

Свободен, ясен, чист и полноправен,

Он напоён цветением весны.

Он насыщает ветром свежесть кожи.

Он очищает верой сферу чувств.

Мой стих – кинжал и вынутый из ножен

Он высек профиль мой на паперти искусств.

А.ПУШКИН

Сто раз могу поставить подпись: «Пушкин».

Доверьтесь и поверьте, наконец.

Свирель поёт на Пушкинской опушке,

Приняв Поэта ласковый венец.

Крещёная на поле покрывала

Волшебной ночью в окруженье Муз,

Моя Свирель мне вечность открывала

И звёздным поясом меня короновала,

Означив вечный поэтический союз.

Не изучай мой почерк так детально

И не ищи в нём сходства со своим.–

На сходство это наложила дальность

Свою печать, внушая нам двоим,

Что дело не в рисунке букв. Мой росчерк,

Строфа моя угаданы тобой! –

В полёте Пушкинском, в Его лазурной мощи,

Созвучной со Свирельною судьбой.

Да, я могу сто раз тебе ответить,

Что жив Поэт и ныне и всегда.

А цель твоя – Его любовью метить

И брать стихом, как штурмом, города.

Бери село и город во владенья

Поэзии лучисто-голубой.

А я приму за почерк снисхожденье,

357

Теплом доверия пожалован тобой.

А. Пушкин.

Грудь разрывается. Горят былые раны,

Когда опять Отечество в огне,

В огне страданий и в огне мечтаний.

О, Русь моя, ну вспомни обо мне.

Мы здесь не спим, не дремлем, не зеваем,

Страдаем, молимся, сосредоточив взор

На бездне прошлого, что жерло разевая,

Стреляет в сердце Родины в упор.

Осечка… В бешенстве роняя пену злобы,

Трясётся враг. Дрожит его рука.

А нежный стих первостатейной пробы

Слуг сатаны разит наверняка.

Я нежности хочу. Политики не надо.

Как в горле кость она нужна стиху,

Как ложка дёгтя в мёде, капля яда,

Мазок излишества, добавленный штриху.

Я нежности хочу, воздушности, полёта,

Беспечности, прозрачности ручья,

Чтоб обо мне в России вспомнил кто-то.