Читать «Знакомьтесь - Балуев!» онлайн - страница 5

Итак, Павел Гаврилович когда–то тоже пережил н сладость взлета, и горечь падения. Но вспоминал он об этом периоде своей жизни хладнокровно, сожалея только об одном: что не успел получить высшее образование.

2

Балуев был из того поколения комсомольцев, которые в годину первого индустриального штурма стали строителями. Характерные черты таких людей угадываются сразу. Теперь, много лет спустя, когда мы остаемся наедине с другом, нам нравится щеголять воспоминаниями. Мы хвалимся жизнью в обледеневшем снаружи и внутри бараке, супом из теплой воды и холодной воблы на первое и теплой воблы с холодным пшеном на второе. Мы упиваемся воспоминаниями о том, как зимой возили тачки с бетоном, накрывая его своими полушубками, как обогревали тепляками бетонные колонны и в мангалах сжигали доски нашего барака, взамен которого выкапывали для жилья землянку, и как нам приходилось отвечать потом за самовольное уничтожение жилого фонда.

Мы вспоминаем и о том, как беспощадны мы были в те времена к себе и другим, не зная снисхождения к отступничеству.

Двое наших ребят бежали со стройки, мы настигли их в заснеженной степи и до самого полустанка провожали свистом. Потом на стене вагона, куда они забрались, мы написали мелом: «Дезертиры!» — и проводник, такой же парень, как и мы, выставил их из вагона, и другие проводники тоже не пускали их, и начальник «вокзала» — так именовалась дощатая будка — не разрешил им переночевать там до следующего поезда.

Они вернулись к нам обратно через двое суток — больные, промерзшие, и вскоре один умер от воспаления легких. В тот день мы все были на похоронах, но не этого пария, а Бориса Степченко.

Бориса завалило бетоном в несущей колонне. Он полез внутрь опалубки, чтобы пробить ломом застывающую бетонную массу. Степченко вырубили из бетона, и бетонные глыбы отваливались кусками с отпечатками вдавленного человеческого тела. Потом приехали родители Степченко. Мы показали им барачную улицу имени их сына, цех, в одной из колонн которого погиб Борис. Могила Степченко была размыта талым снегом, и мы собирались положить на нее плиту из первого металла первой комсомольской домны, но с пуском печи дело не ладилось. Погиб еще один наш парень, который спустился в шахту домны, чтобы подорвать там настыль. И на его могилу мы тоже хотели возложить плиту из первого металла.

Отец и сын Балуевы работали на стройке грабарями. Отец рассчитывал скопить на лошадь, но, поняв, как здесь трудно, уехал назад в деревню, прихватив полушубок и шапку сына: он отнял их у него, когда сын заявил, что остается на стройке.

Павел Балуев соорудил себе одеяние из мешковины, а когда мы достали для него ордер в ЗРК, он продал новую одежду на базаре и купил гармонь.

Ночью горел склад с горючим. Балуев полез в пламя и выкатывал бочки до тех пор, пока не упал без памяти. Он получил тяжелые ожоги, и мы гордились им — устроили митинг, а он выступил и сказал:

— Что же, граждане, одежа, сами понимаете, какая на мне. Чего ее жалеть, такую? Вот и полез в огонь. — Задумался и произнес сокрушенно: — В деревне керосина нет, лучину жгут, а здесь его полно в бочках. Какая же это смычка? Надо бы и мужикам в деревню отлить.