Читать «Сказки здравомыслящего насмешника» онлайн - страница 3

Деятельность эта исключительно многогранна; очень условно ее можно разделить на несколько направлений. Во-первых, художественная проза: вышеупомянутый роман «Жан Сбогар», романы и повести — сказочные (новелла о влюбленном домашнем духе «Трильби», 1822; «Фея хлебных крошек», 1832), сентиментальные, «неистовые» («Смарра», сотканная из кошмарных видений героя; страшная мелодрама «Вампир», 1820). Во-вторых, цикл воспоминаний о Революции и Империи, в которых историческая реальность причудливо перемешана с вымыслом. В-третьих, проза библиографическая и библиофильская: рассказы, статьи, рецензии, наполненные бесконечными ссылками на старые и редкие книги, подробностями их сочинения и издания, анекдотами прошедших эпох. В-четвертых, философские эссе (о них речь пойдет ниже). В-пятых, бесчисленные рецензии на новые книги, а также предисловия к чужим произведениям и проспекты готовящихся чужих изданий — тексты, которые Нодье писал ради денег, но с присущим ему блеском. В-шестых, работы по лингвистике, которая занимала Нодье в течение всей жизни (в 1808 году он выпускает «Словарь звукоподражаний», в 1828 году — «Критический разбор словарей французского языка», а в 1834-м — «Начала лингвистики»). И наконец, особо следует упомянуть произведение Нодье, которое невозможно причислить ни к какому разделу, — «постмодернистский» роман «История Богемского короля и его семи замков» (1830), «безумное» повествование, выросшее из одной фразы романа Л. Стерна «Тристрам Шенди», полное раблезианских перечислений, стернианских перебивок, вставных новелл в разных стилях, бесед между тремя ипостасями авторского «я», игрой со шрифтами (эта книга с иллюстрациями Тони Жоанно по праву считается еще и шедевром типографского искусства), и проч., и проч. Эпитет «постмодернистский» применительно к роману 1830 года — это, конечно, анахронизм, однако литературная техника Нодье в этом романе так сильно опередила современную ему литературу, что иначе, пожалуй, и не скажешь. Нодье лучше, чем кто бы то ни было, сознавал, что «все уже сказано» до нас, и постоянно писал об этом. В частности, в «Истории Богемского короля» он восклицает: «И вы хотите, чтобы я — подражатель подражателей Стерна, который подражал Свифту […] который подражал Сирано […] который подражал Рабле — который подражал Мору — который подражал Эразму — который подражал Лукиану — или Луцию из Патраса — или Апулею, — поскольку я не знаю, да и не хочу знать, кто из этих троих был ограблен двумя остальными… и вы хотите […] чтобы я написал книгу, новую и по форме, и по содержанию!» Однако же этому «подражателю подражателей» удалось то, что удается далеко не всем искателям новаций, — сознательную игру чужими стилистическими пластами он сумел превратить в собственный стиль (а ведь именно так действуют — или хотят действовать — постмодернисты). «История Богемского короля» так же отличалась от тогдашней прозы, как романтическая трагедия Виктора Гюго «Эрнани», впервые поставленная в том же 1830 году, отличалась от тогдашней драматургии. Гюго совершил революцию в театре, Нодье мог бы совершить ее в прозе — но не совершил, так как текст его оказался слишком сложным, слишком «революционным».