Читать «Дорога стального цвета» онлайн - страница 39

— Фр-раер, — выдавил он и кивнул на стакан.— А ну!

Зуб взял стакан, налитый чуть не до краев. Он много бы отдал, чтобы не пить эту гадость.

— Н-ну! — рявкнул, будто с оттяжкой ударил Чита, и все стали с интересом смотреть на Зуба.

Тот поднес стакан ко рту. В нос шибануло острым и вонючим, заставило передернуться так, что из стакана плеснулось немного на штаны,

— И-и-и, — противно захихикала старуха и потянулась к Зубову стакану. — Дай сюда, добро тебе переводить...

Чита, не глядя, треснул ее по лапке и снова прорычал:

— Фр-раер!

— Ну, сосунок, врежь! А то он тебе промеж глаз врежет!..

Выбора не было. Зуб решительно приложился к стакану. Огненная горечь разлилась во рту и стала проваливаться в глотку раздирающими комками. От стекающего во внутрь огня в желудке как будто начался пожар.

— До дна! — грохнул Чита кулаком по столу. Слезы застили глаза. Стакан опустел, а Зуб не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть и мучительными усилиями удерживал в себе тошноту.

Кое-как он перевел дух, и старуха, продолжая хихикать, залепила ему разинутый рот перекисшей капустой. Зуб стал жевать. Дурнота второй волной поднималась к гортани, и он снова ее сдержал. Перед глазами начало плыть сначала медленно, потом все быстрее, уши словно ватой заложило.

Он почти неосознанно жевал и жевал все, что попадало под руку. И челюсти, и желудок, и все тело делались чужими, и руки переставали слушаться его. Так странно и дурно ему еще никогда не было. Но он ел и ел, потому что желудок требовал разбавить чем-то отравное пойло.

— Во дает, сосунок! Во лопает! — словно издалека донесся до него Панькин голос.

— Трескай, малый, трескай, — подсовывала ему миску с пшенной кашей раскрасневшаяся, развеселившаяся старуха. — Трескай тут, там не дадут.

— Там тоже дают — пайки. Га-га-га!..

Зуб пытался сообразить, где это там, но мысль ускользала. Наконец понял: в тюрьме. «Сволочи! — пьяно подумал он. — Их бы сейчас одной очередью из автомата...» Он стукнул кулаком по столу.

— Не буянь, фраер, — проворчал Чита. — В рожу дам.

— Лежу на нарах, как король на именинах, и пайку серого стараюсь получать,— запел Панька и смолк. Видать, еще не выбрал свою норму — не пелось ему.

Перед глазами колебались лица, мельтешил ощеренный гнилыми пеньками старухин рот, куда-то уплывало и никак не могло уплыть обезьянье обличие Читы. А в желудке лежал тяжелый угловатый булыжник, и становилось все труднее удерживать его там. Булыжник ворочался, ему было тесно, он искал выхода.

— Чита, Панька, сволочи! — раздался над самым ухом женский голос.— Что ж вы без меня пьете?

Зуб беспомощно запрокинул голову и увидел расплывающееся, нерезкое лицо с ярким пятном

посередине — накрашенными губами. Потом различил черные перехваченные желтой лентой волосы.