Читать «Стихи и хоры последнего времени» онлайн - страница 12

Песня, песенька (IV, или Вторая осенняя) и хор (скрытый)

<…>

в солнечном туманев ослепительной мглемаленький соколикстоит на крылераззолóченное варевонад горою дымный лед:разволоченное зарево —раскуроченное влет —посередке пересоленопо краям – пережженораспускает парасоль онои спускается оно

<…>

маленький соколикна крыле виситвот сейчас вот повернетсяи совсем улетитзасвистали и зачпокалиласточки врезаясь в чад:ворон на вóроне сокол на соколеплачут стучат и кричатптичий колокол почат —где это? близко? далёко ли?и кто – во рту кривой свистокнеся – несется на восток?

<…>

* * *

…золотая, залатала…

Дм. Закс

Если бы не из ржавеющей сталисделаны были бы эти кусты,так до зимы бы они и блисталииз искривлённой своей пустоты,так бы они до зимы и блестели,перемещая косые края,и неподвижные птицы б летелина растроённые их острия,так и сопели из них до зимы бычерных цикад золотые свистки,так и ползли бы подземные рыбытихо под ними, круглы и жестки,так и плыла бы из пыльного светатихо над ними луна-госпожа,если бы только не ржавчина эта,эта в три цвета горящая ржа.

* * *

         В ночных колесиках огняЗияет колбочка зрачка,Сияет полбочкá волчка —         И все это едет на меня.         Но скрип земной и хрип ночной,И шаг дождя в глухом саду,Его дыхание на ходу —         Это все мимо, стороной.

Платаны в ящеричной коже

Платаны в ящеричной коже,Но посветящееся и поглаже,С таким кручением в крупной дрожиКультей всперённых, воздетых в раже,С такой курчавой детвой в поклаже,С такой натугой в нагнýтом кряже,Что кажется: мы взлетаем тоже —Что, кажется, мы взлетаем тоже,Как будто бы тоже и нам туда же —Туда, где спят на наклонном ложеБольшие птицы в пуху и саже,И ложе горит изнутри, похоже,А в верхних подушках снаружи даже…Так что же, что же, и нам того же?– И вам того же, и вам туда же…Постой, не стоит – себе дороже.

Осень в Ленинграде (80-е гг.)

Ане, на прощанье

и – как ветер ее сентябрьский ни полоскай —реке напрягающейся, но все еще плоскойчаечка светлая под Петропавловскойтемной отольется полоскойи – как их октябрьский дождик ни полощи —на крыше мечети в ее голубом завороченном желобегорлышком потускнеют от спеси и немощиполумертвые голубии – будут деревья сверкающей пыли полнычто полки уходящие в небо натопалиодни только будто из жести синеющей выпиленыбудут тополии – трещать будет весело и в ноябре еще имкрылушком кратко стригущимворобей на бреющемнад «Стерегущим»

Ночные женщины в очках

ночные женщины в очкахкак у медузы на очахшагают в света облачкахкак темный каждого очаг —в пылу их волосы нежныгубы их сложены в щипоки вложены – будто в ножны —их ноги в черноту сапогру́ки их – черноты алей —из блеска тянутся за мнойиз треугольников аллейони выходят в круг земнойи гаснут

Толстый Фет

Толстый Фет идет вдоль сада;ночь сквозь прутья палисадас трех концов подожжена;и выходит, полосата,женщина за Шеншина,оттого что он печален.И пока она без снасветит скулкой, как блесна,в круглой комнате без дна, —в антрацит ночных купаленнасыпается луна.