Читать «Сумма поэтики (сборник)» онлайн - страница 73

В романе «Фосфор» Драгомощенко писал: «Поэзия есть достаточно простое отношение между чувством презрения к ней же, каковой бы она ни была (если она существует), и самим ее писанием, письмом, направленным на “разрушение” любых первооснов». Акцент в этой формуле можно поставить на «презрении», а можно – на «разрушении любых первооснов». В том числе и такой основы основ, как оригинал. Оригинала несуществует, точнее – он находится в состоянии непрестанного переписывания, забывания, перехода. Подтверждением и эмблемой чему – открывающее цикл «Под подозрением» стихотворение «Но, как в теле любого…», напоминающее своей загадочностью ребус, если не знать, что, фактически, оно переписывает раннее (конца 1960-х) стихотворение, помещенное в раздел «Miscellania» сборника «Описание», являясь выжимкой или монтажом цитат из него, тогда как это последнее, в свою очередь, уже цитирует и забывает «себя». Вот оно, характерно начинающееся с отрицания:

Но, как в теле любогоживет глухонемой ребенок(каплевиден, —зло верит в Бога), —бирюзы провалы, —март ежегодноразворачивает наст сознания,перестраивая облакав иное, опять в иное письмо:вновь невнятно.Меня больше там,где я о себе забываю.Нагие,как законы грамматики,головы запрокинув.

А вот фрагмент «подлинника»:

Был избран вкус пыли.Почему молоко? Привыкание?Вкус пыли, который ни к чему не обязывает,пыли укус не заметен вначале —меня больше там, где я о себе забываю…<…> Вкус молока, вкус истинной пыли, —«я волосы знал твои в зной»,«каждый волос знал поименно».Часы так лились меж камней,рука обжигает железо и вишни,а знал тебя всю в одном слове – «забыто»за солнечной кожей, что стала изнанкойбесполым зерном, из него вычтено время.Белые глины – пластами и глубже,меж ними кости хранились,монет серебряных корни,черных, как улицы, как седина полдня,мать в изножьи над нами,мы в постели нагие,как законы грамматики,и гримаса окисью тонкой, —в совершенстве познавшие пыль.Снова прохожий, доски забора, жар негатива,виснут в зеркале угрюмые яблоки,осы покидают гнезд серые раковины.Ум осторожней.Три дня осталось быть снегом,все потом снова.

В «подлиннике» мы встречаемся с инверсией фрейдовской «первичной сцены». На нее наслаивается другая, еще более «первичная», – библейская сцена «познания», за которой последует «изгнание». Уже последовало. Эротический опыт, опыт наготы, приравнен здесь к «познанию пыли», подобно тому как сама «нагота» – к «законам грамматики». Эротизм, грамматика, познание, забывание: поэтическая функция, вобравшая в себя когнитивную, будет отныне существовать в этой квадратуре круга.