Читать «Самоучитель прогулок (сборник)» онлайн - страница 20

В разгар моего романа с Францией мне очень нравилось жить повседневной парижской жизнью. Сначала я ездил в Париж, в других городах я стал бывать уже позднее. Интересны были самые обыкновенные вещи: читать на скамейке в Люксембургском саду, болтать в брассери с барменом, покорять стиральную машину в прачечной. Ожесточенное сопротивление до последней минуты оказывал автомат, выдающий стиральный порошок. Но в конце концов противник был сломлен, хотя и не вернул мне проглоченные десять франков. Чтобы узнать французскую жизнь со всех сторон, надо было, разумеется, перепробовать весь местный алкоголь. Довольно скоро мне стало ясно, что жизнь человеческая слишком коротка, чтобы познакомиться с творчеством виноделов из всех шато. Аперитивы, дижестивы и пиво в отличие от вина меня ничем не озадачили, но и настоящего чувства в мое сердце не заронили. Зато вино с каждым глотком раззадоривало и заставляло признать тот печальный факт, что возможности человеческие ограничены. Пить вино значило сознавать свой предел. Долгое время я только поверхностно понимал, что имел в виду Эдмунд Берк, когда писал о возвышенном. Ни водопады (а я еще в детстве был на Киваче и запомнил это величественное зрелище), ни суровые Саяны, ни Красноярское море, где плавает на боку дохлая рыба, ни разбушевавшаяся Атлантика, которую я наблюдал на острове Ре, вымокнув до нитки под ливнем, прихлебывая кальвадос для согрева, не поразили меня до глубины души. Напугать – напугали, особенно дохлая рыба, глухо стукавшаяся о борт лодки, поблескивая остекленевшим глазом и оттопырившимся в судороге плавником. Но напугаться не страшно. Страшно дать волю страху. Страшно быть смелым, когда от тебя этого не ждет даже окочурившийся карась.

Предел своих возможностей перед неукротимой стихией я ощутил в гигантском ангаре, заставленном до потолка штабелями винных бутылок. Виноградарь, друг моего приятеля, живущего на границе Бержерака и Аквитании, который пригласил меня погостить у него, устроил нам экскурсию по своему хозяйству. Впечатлений от этой экскурсии, во время которой мы от души нарезались разными домашними наливками и чудесным вином, было предостаточно. Но свою ничтожность перед мирозданием я впервые осознал, оказавшись в ангаре, где хранилось вино. С тех пор не питаю никаких иллюзий ни о себе, ни о том, как гордо звучит слово «человек».

Познание французской жизни в ее неcлыханной простоте имело кулинарное продолжение.

Перепробовав все сыры, колбасы, пирожные и даже попытавшись поджарить однажды вымоченные в молоке куриные сердечки, которые превратились на сковородке в жесткие прогорклые жилы, я устремил свои духовные взоры в мир полуфабрикатов. Тут меня ожидало множество открытий и одна поучительная история, которую я не могу не рассказать.

В отделе супермаркета, где продавались отбивные, котлеты, биточки и прочие радости жарки на дому, в один прекрасный день появились аппетитные толстые колбаски, содержимое которых имело коричнево-красный цвет. Они лежали рядом с другими полуфабрикатами, которые я с догадливостью скифского парижанина отнес к департаменту гриля. По форме и по содержанию они напоминали мне купаты или сардельки в их доисторическом, хтоническом состоянии. Некоторое время ушло на то, чтобы привыкнуть к тому, что они постоянно попадаются на глаза среди прочих мясопродуктов. Наконец я решился их купить с намерением поджарить.