Зоя (спохватилась). Четверть восьмого! Девочки же все к семи в «Магнолию» провожать придут! (Любе.) Мы ведь только за тобой забежали. Пошли, ждут!
Люба. Не моя компания.
Алена. Как не стыдно, Любка?!
Люба. Прощаться не люблю. Не мой стиль.
Зоя. Пошли, пошли, ждут же!
Люба. Я догоню, мне еще надо с Зиной посекретничать.
Тетя Зина. Какие в этом городе секреты? Все как на ладони.
Люба (девочкам). Идите, идите, я сейчас.
Алена. Побежали, Зойка, неудобно! (Любе.) Там ведь в десять уже закрывают. Тетя Зина, привет до лета, если сдадим, конечно!
Люба. Другие же сдают! Знай наших!
Тетя Зина (с грустью). Дождемся, не сомневайтесь. Сдадите, у меня на чужих рука легкая… (Скрылась в глубине своего заведения.)
Алена и Зоя пошли с набережной.
Люба (неожиданно). Зойка!..
Зоя (обернулась на ходу). Да?..
Люба. Погоди!
Алена (Зое). Догоняй, я побегу вперед. (Ушла.)
Люба. Я вот что… я тебя спросить хотела. Ты на меня не обижаешься?
Зоя. За что?
Люба. Ну за это самое… ну, тогда…
Зоя. Что ты, Люба! Я давно забыла!
Люба (очень серьезно). Я не про то. Забывать-то как раз ничего не надо. Ты именно что — помни.
Зоя (искренне). Зачем?
Люба. Если все на свете перезабыть, что останется?.. Я вот что спросить хотела… Ты не дергайся, проводы не панихида, успеешь. Ты правда надеешься, что — талант? Ну, что годишься для этого дела?
Зоя (не задумываясь). Павел говорит…
Люба (резко). А мне на него плевать! Я не у него — у тебя спрашиваю.
Зоя (машинально). … он так даже уверен, сто процентов.
Люба (нетерпеливо). А ты?!
Зоя (после паузы; без утайки). Не знаю, Любаня… Страшно.
Люба (кивнула). Страшно. Вот и я так думаю. Не то что, не дай Бог, провалишься, вернешься назад, это с кем не бывает, вон Алка — четвертый год землю носом роет, а ничего, жива, здорова, чего и нам желает. А вот выбьешься в артисты — вот тогда и страшно станет.
Зоя (не понимает ее). Почему?
Люба. Так если там у вас, оказывается, надо всю дорогу все самое твое личное, самое тайное — наружу, всем напоказ… Ну как ты со своими письмами… (Неожиданно.) Не стыдно было?
Зоя (опять не понимая ее). Чего стыдно-то?!
Люба. Лично я бы не смогла. Что мое — мое, кому какое дело?! Себя наизнанку выворачивать — это ж какие силы нужно?..
Зоя. Не знаю… Увидим. Еще, может, не примут, от ворот поворот…
Люба (убежденно). Нет, я не смогла бы. Духу не хватило б… Не перебирай ножонками, успеешь, может, навек расстаемся, когда еще поговорим. Я ведь тебя люблю, потому и спрашиваю. Ведь если там у вас на самом деле врать ни грамма нельзя, одну чистую правду им вынь да положь… Страшно ведь, Зойка, поневоле мандраж берет!
Зоя. Это ведь какие роли попадутся…
Люба (твердо). Что в тебе есть, то и есть, занять не у кого. Я ведь опять не про то…
Зоя (скрывая нетерпение). Ты говори, не бойся, Люба!
Люба. Это я-то боюсь?! Ты видела, чтоб я кого боялась? Еще не родился тот человек! (Помолчала.) А я знаешь про какой фильм мечтаю? И чтобы ты, ясное дело, в главной роли?
Зоя. Интересно…
Люба (прислушиваясь к самой себе). Вот чтоб как сейчас — набережная эту пустая, море серенькое, тихое, теплоход трубит где-то в тумане, не видать, чайки голодные орут, и не то, про что говорим, главное, а про что — ни слова. А там все равно скоро опять новый сезон, и все сначала, хоть и без нас уже, и что-то будет… Что-то будет… (Смутилась, махнула рукой.) Ах, оставьте! Не обращай внимания. (Спряталась за привычный свой насмешливый тон.) Тем более, действительно, очень может случиться, что отфутболят тебя за милую душу обратно, опять на набережной, у Зинкиной «Эспаньолы», встретимся, будто и не разбегались в разные стороны. Ладно. Фирма претензий не имеет. Беги. Аленка небось уже от нетерпения фужеры зубами грызет.
