Читать «Что я видел. Эссе и памфлеты» онлайн - страница 90
Виктор Гюго
Я продолжаю.
Этот проект со злорадством облагает гербовым сбором все театральные пьесы без исключения, Корнеля так же, как Мольера. Он мстит Полиевкту за Тартюфа4.
Да, обратите внимание, я настаиваю на этом, он не менее враждебен к литературным произведениям, чем к газетной публицистике, и именно в этом он несет печать клерикального закона. Он преследует театр так же, как газету, и он хочет разбить в руках Бомарше зеркало, в котором Базиль5 узнал себя.
Я продолжаю.
Он столь же неуместен, сколь и вреден. Он только в Париже уничтожает одним ударом около трех сотен безопасных и полезных периодических изданий, которые побуждают ум к ясным и спокойным знаниям.
Наконец, в довершение всех этих ущемляющих цивилизацию актов, он делает невозможным существование столь популярного вида изданий, как брошюры, которые являются доступным хлебом для ума.
Зато он дает привилегию на распространение печатных изданий этой презренной кучке ультрамонтанов6, во власть которых отныне отдано народное образование.
Господа, ненависть к уму, вот сущность этого проекта. Он сжимается, как рука рассерженного ребенка, на чем? На мысли публициста, философа, поэта, на духе Франции.
Вот почему пресса и мысль, угнетенные во всех формах, преследуемая газета, гонимая книга, вызывающие подозрение театр, литература, таланты, перо, раздавленное в пальцах писателя, уничтоженное книжное дело, десять – двенадцать разрушенных великих национальных индустрий, Франция, принесенная в жертву загранице, поощряемая бельгийская контрафакция, хлеб, отобранный у рабочих, книга, отобранная у интеллигенции, привилегия чтения, проданная богатым и отнятая у бедных
Я его не оцениваю, я лишь излагаю его суть. Но если бы мне надо было его охарактеризовать, я бы сделал это одним словом: это единственный возможный сегодня средневековый костер.