Читать «Что я видел. Эссе и памфлеты» онлайн - страница 117

Со всех сторон, мы только что об этом сказали, и как будет видно в этой книге, невзгоды обращались к нему, зная, что он никогда не бегал ни от какого долга. Угнетенные видели в нем общественного обвинителя всемирного преступления. Для того чтобы принять эту миссию, достаточно обладать душой, а чтобы исполнять эту обязанность, обладать голосом. У него было это: честная душа и свободный голос. Он слышал призывы с горизонта, и из глубины своего уединения он отвечал на них. Это то, о чем здесь можно будет прочесть. На него обрушились все преследования власть имущих, вокруг его имени смыкалось и до сих пор смыкается кольцо невыразимой ненависти; ну и что из того и что за важность? Тем не менее ему выпало гордое счастье двадцать лет быть изгнанником и противостоять одному против всех толп, безоружному против всех легионов, мечтателю против всех убийц, изгнаннику против всех деспотов, атому против всех колоссов, имея в себе только эту единственную силу – луч света.

Этот свет был, как мы сказали, право, вечное право.

Он благодарит Бога. В течение всего того времени, которое нужно, чтобы лицо сорокалетнего человека превратилось в лицо шестидесятилетнего, он жил этой возвышенной жизнью. Его выслали, преследовали, гнали. Он был покинут всеми и не покинул никого. Он узнал превосходное качество пустыни: там есть эхо. Там слышишь протест народов. Пока угнетатели под его пристальным взглядом работали во зло, он пытался работать во имя добра. Он позволил всем тиранам обрушить на его голову все молнии, заботясь лишь о народными бедствиями. Он жил на рифе, он мечтал, обдумывал, размышлял, оставаясь спокойным под тучами гнева и угроз; и он объявил, что удовлетворен, поскольку на что можно жаловаться, когда в течение двадцати лет подле тебя и с тобой были справедливость, разум, совесть, истина, право и море с его бесконечным шумом?

И среди всего этого мрака он был любим. На него была обращена не только ненависть; печальная любовь осветила его одиночество; он почувствовал глубокую теплоту спокойного и печального народа; ему открылись сердца, и он благодарит безграничную человеческую душу. Он был любим издалека и вблизи. Вокруг него были бесстрашные испытанные товарищи, упорные в исполнении долга, настойчивые в поисках справедливости и истины, возмущенные и улыбающиеся воины: блистательный Вакери, замечательный Поль Мерис, стоический Шельшер, и Рибероль, и Дюлак, и Кеслер – все эти мужественные люди, и ты, мой Шарль, и ты, мой Виктор²⁵… Я умолкаю. Оставьте мне мои воспоминания.